Разида Ткач: «Сказка может помочь ребенку, пережившему потерю близкого человека»
Можно ли вылечить психотравму ребенка сказкой? Портал «Сиротству – нет!» Фонда Рината Ахметова продолжает беседу с Разидой Ткач, кандидатом психологических наук, сказкотерапевтом, основателем и научным руководителем Психологического центра «Доктор Сказка» и Киевского юнгианского института, номинантом премии «Жінка України-2018» по версии журнала «Единственная» в номинации «Психология и саморазвитие».
– Как сказка может помочь ребенку, пережившему потерю близкого человека? Например, смерть мамы. Ведь случаются и такие ситуации, после которых дети как раз и перемещаются в новые семьи.
– Ситуация детского горя – отдельная большая тема. Прежде чем ее прокомментировать, хочу сказать, что терапевтические сказки пишутся и рассказываются детям старше трех лет. Тогда ребенок уже четко говорит о себе в первом лице. Это значит, что у него произошло такое психологическое разделение фантастического: нереального и реального миров.
Но вернемся к детскому горю из-за смерти близкого человека. Во-первых, в сказке ни в коем случае не должно быть нереальной ситуации. Например, мы не можем оживить в сказке умершего родителя, поэтому теряют смысл и сказки со счастливым концом.
Во-вторых, многое зависит от возраста, в котором ребенок пережил трагедию. Младшие дошкольники представляют смерть как сон, у них нет устойчивого понимания смерти как чего-то необратимого. Для ребенка в этом возрасте умереть означает продолжать существование в какой-то другой форме.
И хотя в пять лет ребенок уже имеет представление о расставании, на смерть он реагирует не только со страхом и протестом, но и с некоторым любопытством. Ему кажется, что после похорон люди еще каким-то образом живут в гробу. В то же время ребенок начинает понимать, что жизнь после смерти отличается от обычной жизни. Потому дети этого возраста легко реагируют на метафору, воспринимая переход человека в иной мир как, например, перевоплощение. Умерший человек в сознании ребенка этого возраста превращается, например, в ангела, или его душа переселяется в куколку, как душа матери главной героини в сказке о Василисе Прекрасной.
Одна из самых первых сказок, которую я написала на эту тему, есть в книге «50 целебных сказок для детей». Это «Лягушонок Ква-симка». Сюжет ее такой. У маленького лягушонка умерла мама. Он, увидев образ мамы-ангела, сказал: «Я не хочу, чтобы ты была на небе, была ангелом». А мама успокоила его, пообещав: «Я буду заботиться о тебе на небе, я буду помогать тебе с неба. А на земле тебя будут любить бабушка, папа и твои друзья». То есть мы все равно не теряем связь с реальностью, и мы можем сказать ребенку языком сказки: даже оставшись без мамы, ты не одинок, ты можешь строить свою жизнь, в чем тебе помогут близкие, которые остались с тобой рядом.
Совсем недавно в нашем Психологическом центре «Доктор Сказка» мы писали сказку для ребенка восьми лет, который после гибели отца видел его в своих снах. Персонаж сказки встретился с призраком отца и получил от него талисман – маленький камушек. Но оставил его призрак умершего отца не просто так, а с пожеланиями, которые пишутся индивидуально – тому ребенку, которому предназначается эта сказка. И это будут именно те пожелания, которые необходимыми конкретному ребенку.
При этом даритель талисмана непременно должен упредить боль новых возможных потерь. Папа, образ которого отражен в сказке, должен сказать ребенку: «Всегда носи этот камушек. Но если потеряешь, не огорчайся, а найди похожий. Когда ты положишь его в свой карман, я наделю его такой же волшебной силой».
Через несколько дней ребенку можно предложить вспомнить сказку и найти камушек, который ему мог бы подарить его отец, если бы они оказались в том сне-сказке. Оберег, как бы пришедший из сказки, будет символизировать эту заботу, поддерживать чувство защищенности у ребенка. Чувство понимания того, что умерший родитель вовсе не хотел с ним разлучаться, просто так случилось, но он видит и слышит свое дитя, пытается ему помочь, подсказать выход из трудной ситуации.
– А с подростками вы работаете? Есть сказки для них?
– Дети в подростковом возрасте уже понимают, что такое смерть. Их особенность заключается в том, что они хотят доказать окружающим, что они могут с этим справиться, что не боятся. Поэтому подростки и совершают немало рискованных поступков. Отсюда и группы участников рискованных игр и квестов в социальных сетях. Отсюда желание детей окунуться в подростковые, юношеские движения, которые несут философию смерти. И для этой возрастной категории сказка, конечно, будет о другом.
Хочу особо подчеркнуть, что для подростка важно проговорить в сказке, что ему самому еще рано думать о смерти. Да, в жизни случается так, что люди умирают. Но у каждого свое время, когда это должно произойти. Его время еще не пришло.
– Поскольку терапевтические сказки индивидуальны, то и образы, которые в них вводит автор, наверное, тоже в чем-то индивидуальны?
– Как я уже говорила, все зависит от того, для кого мы пишем сказку, что ребенок испытывает в это время и на что опирается. Единого рецепта нет. Если ребенок-подросток увлечен, например, философскими практиками, то в сказку мы вводим образ мудреца или учителя, который в виде притчи расскажет ребенку то, что ему необходимо в его ситуации, даст какой-то важный посыл.
При создании психотерапевтических сказок мы опираемся на знания психологии и практику психологической помощи. Для того чтобы написать действительно терапевтическую сказку, необходимы глубокие познания в области психологии и индивидуальный подход.
– До какого возраста уместны «лечебные» сказки?
– Ограничения в возрасте нет. На каком-то этапе я полагала, что взрослым это не интересно. Но оказалось, что ошибалась. И взрослым такое направление, как сказкотерапия, тоже интересно. Другое дело, что взрослые люди способны написать для себя терапевтическую сказку самостоятельно, используя заданный психологом алгоритм.
Предлагаем и детям участвовать в создании сказки для себя. Мы либо пишем ее вместе, либо ребенок делится своими переживаниями, а я уже направляю их в определенное русло. Или ребенок полностью пишет сказку сам, но я направляю его по каким-то ключевым моментам сюжета: «жил был», «вот однажды», «из-за этого», «вот тогда», «с тех пор».
– Написанные сказки нужно еще и уметь рассказывать. Вы этому учите?
– Да. Этому учат, и этому необходимо учиться, если цель сказки – психотерапевтическое воздействие на ребенка.
Нашу аудиторию можно разделить на две большие группы. Первая группа – психологи, которые сами хотят практиковать метод сказкотерапии и обучаются этому. Вторая группа – люди, которые приходят для того, чтобы научиться общаться с детьми, научиться рассказывать им сказки. Например, это родители либо няни, гувернантки, которые хотят больше узнать о психологии ребенка и применять эти знания в его воспитании. Как правило, на занятиях в нашем центре они открывают для себя много нового в такой, казалось бы, знакомой с детства области, как сказки.
– Как сказка может помочь ребенку, пережившему потерю близкого человека? Например, смерть мамы. Ведь случаются и такие ситуации, после которых дети как раз и перемещаются в новые семьи.
– Ситуация детского горя – отдельная большая тема. Прежде чем ее прокомментировать, хочу сказать, что терапевтические сказки пишутся и рассказываются детям старше трех лет. Тогда ребенок уже четко говорит о себе в первом лице. Это значит, что у него произошло такое психологическое разделение фантастического: нереального и реального миров.
Но вернемся к детскому горю из-за смерти близкого человека. Во-первых, в сказке ни в коем случае не должно быть нереальной ситуации. Например, мы не можем оживить в сказке умершего родителя, поэтому теряют смысл и сказки со счастливым концом.
Во-вторых, многое зависит от возраста, в котором ребенок пережил трагедию. Младшие дошкольники представляют смерть как сон, у них нет устойчивого понимания смерти как чего-то необратимого. Для ребенка в этом возрасте умереть означает продолжать существование в какой-то другой форме.
И хотя в пять лет ребенок уже имеет представление о расставании, на смерть он реагирует не только со страхом и протестом, но и с некоторым любопытством. Ему кажется, что после похорон люди еще каким-то образом живут в гробу. В то же время ребенок начинает понимать, что жизнь после смерти отличается от обычной жизни. Потому дети этого возраста легко реагируют на метафору, воспринимая переход человека в иной мир как, например, перевоплощение. Умерший человек в сознании ребенка этого возраста превращается, например, в ангела, или его душа переселяется в куколку, как душа матери главной героини в сказке о Василисе Прекрасной.
Одна из самых первых сказок, которую я написала на эту тему, есть в книге «50 целебных сказок для детей». Это «Лягушонок Ква-симка». Сюжет ее такой. У маленького лягушонка умерла мама. Он, увидев образ мамы-ангела, сказал: «Я не хочу, чтобы ты была на небе, была ангелом». А мама успокоила его, пообещав: «Я буду заботиться о тебе на небе, я буду помогать тебе с неба. А на земле тебя будут любить бабушка, папа и твои друзья». То есть мы все равно не теряем связь с реальностью, и мы можем сказать ребенку языком сказки: даже оставшись без мамы, ты не одинок, ты можешь строить свою жизнь, в чем тебе помогут близкие, которые остались с тобой рядом.
Совсем недавно в нашем Психологическом центре «Доктор Сказка» мы писали сказку для ребенка восьми лет, который после гибели отца видел его в своих снах. Персонаж сказки встретился с призраком отца и получил от него талисман – маленький камушек. Но оставил его призрак умершего отца не просто так, а с пожеланиями, которые пишутся индивидуально – тому ребенку, которому предназначается эта сказка. И это будут именно те пожелания, которые необходимыми конкретному ребенку.
При этом даритель талисмана непременно должен упредить боль новых возможных потерь. Папа, образ которого отражен в сказке, должен сказать ребенку: «Всегда носи этот камушек. Но если потеряешь, не огорчайся, а найди похожий. Когда ты положишь его в свой карман, я наделю его такой же волшебной силой».
Через несколько дней ребенку можно предложить вспомнить сказку и найти камушек, который ему мог бы подарить его отец, если бы они оказались в том сне-сказке. Оберег, как бы пришедший из сказки, будет символизировать эту заботу, поддерживать чувство защищенности у ребенка. Чувство понимания того, что умерший родитель вовсе не хотел с ним разлучаться, просто так случилось, но он видит и слышит свое дитя, пытается ему помочь, подсказать выход из трудной ситуации.
– А с подростками вы работаете? Есть сказки для них?
– Дети в подростковом возрасте уже понимают, что такое смерть. Их особенность заключается в том, что они хотят доказать окружающим, что они могут с этим справиться, что не боятся. Поэтому подростки и совершают немало рискованных поступков. Отсюда и группы участников рискованных игр и квестов в социальных сетях. Отсюда желание детей окунуться в подростковые, юношеские движения, которые несут философию смерти. И для этой возрастной категории сказка, конечно, будет о другом.
Хочу особо подчеркнуть, что для подростка важно проговорить в сказке, что ему самому еще рано думать о смерти. Да, в жизни случается так, что люди умирают. Но у каждого свое время, когда это должно произойти. Его время еще не пришло.
– Поскольку терапевтические сказки индивидуальны, то и образы, которые в них вводит автор, наверное, тоже в чем-то индивидуальны?
– Как я уже говорила, все зависит от того, для кого мы пишем сказку, что ребенок испытывает в это время и на что опирается. Единого рецепта нет. Если ребенок-подросток увлечен, например, философскими практиками, то в сказку мы вводим образ мудреца или учителя, который в виде притчи расскажет ребенку то, что ему необходимо в его ситуации, даст какой-то важный посыл.
При создании психотерапевтических сказок мы опираемся на знания психологии и практику психологической помощи. Для того чтобы написать действительно терапевтическую сказку, необходимы глубокие познания в области психологии и индивидуальный подход.
– До какого возраста уместны «лечебные» сказки?
– Ограничения в возрасте нет. На каком-то этапе я полагала, что взрослым это не интересно. Но оказалось, что ошибалась. И взрослым такое направление, как сказкотерапия, тоже интересно. Другое дело, что взрослые люди способны написать для себя терапевтическую сказку самостоятельно, используя заданный психологом алгоритм.
Предлагаем и детям участвовать в создании сказки для себя. Мы либо пишем ее вместе, либо ребенок делится своими переживаниями, а я уже направляю их в определенное русло. Или ребенок полностью пишет сказку сам, но я направляю его по каким-то ключевым моментам сюжета: «жил был», «вот однажды», «из-за этого», «вот тогда», «с тех пор».
– Написанные сказки нужно еще и уметь рассказывать. Вы этому учите?
– Да. Этому учат, и этому необходимо учиться, если цель сказки – психотерапевтическое воздействие на ребенка.
Нашу аудиторию можно разделить на две большие группы. Первая группа – психологи, которые сами хотят практиковать метод сказкотерапии и обучаются этому. Вторая группа – люди, которые приходят для того, чтобы научиться общаться с детьми, научиться рассказывать им сказки. Например, это родители либо няни, гувернантки, которые хотят больше узнать о психологии ребенка и применять эти знания в его воспитании. Как правило, на занятиях в нашем центре они открывают для себя много нового в такой, казалось бы, знакомой с детства области, как сказки.
