Муса Магомедов: «Если бы обесточились генерирующие мощности, мы бы остановились в течение трех-семи минут»
Активные боевые действия поставили под угрозу работу Авдеевского коксохимического завода. Если он будет остановлен, то, как рассказал РБК-Украина директор АКЗХ Муса Магомедов, речь будет идти не об экологической, а о гуманитарной катастрофе.
Сейчас Авдеевский коксохим снижает температуру на своем производстве, чтобы перенаправить газ для обогрева самой Авдеевки. Само предприятие частично уже законсервировало свои мощности. Если предприятие остановится, то, по словам Магомедова, «четыре тысячи человек останутся без работы, а 80% бюджета города перестанет существовать».
О том, как выживает предприятие – в интервью Мусы Магомедова.
- На своей странице в Facebook вы заявили, что завод был обесточен. Расскажите, каким образом вы обеспечиваете теплоснабжение предприятия сейчас? Вы также сказали, что принято решение о консервации завода. Какими будут последствия такого решения?
- Да, завод и сейчас обесточен. Консервация – это единственное решение, которое сейчас можно было бы принять в сложившихся условиях. У нас четыре линии электропередач – «Макеевка-1», «Макеевка-2», «Ясиноватая -1», «Ясиновата-2». Ясиноватские линии еще летом отбили, но мы не можем приступить к их восстановлению, потому что они проходят над укрепрайонами и линией фронта. Мы «висели» на двух вводах на макеевских линиях – один отбили 28-го, а второй – 29-го января. Мы научились самостоятельно генерировать энергию. У нас мощности по генерации достаточно большие – 50МВт, но они не рассчитаны изначально на самостоятельное поддержание частоты и мощности. Раньше в этом не было необходимости, поскольку мы всегда были подключены к сети, а четырех линий было вполне достаточно. Сейчас мы одну турбину научились полностью отключать из системы. Понимая, что всякое может быть, мы ее вывели в отдельный, так называемый «энергоостров», который генерирует примерно 7МВт. Этой мощности нам хватает на минимальный объем производства – на около 400 тыс. тонн кокса.
Но для полностью автономного существования этого мало. Нам нужна дополнительная поддержка другими энергоресурсами, например, природный газ. Вся опасность заключалась в том, что если у нас не будет хотя бы минимальной подпитки природного газа, либо хотя бы одного ввода в электросеть, то примерно через девять-десять часов, предприятие останавливается. Потому что тогда не хватает времени и мощности для того, чтобы закачать шихту (смесь материалов, которую перерабатывают в металлургических, химических агрегатах, - ред.), загрузить углеразгрузочную машину, потом все это скоксовать, выдать, потушить. То есть, каждая такая операция требует определенного количества энергии и времени, так называемого «машино-времени». Если у нас нехватка мощности и времени, у нас потихоньку заканчивается коксовый газ, соответственно, заканчивается пар, заканчивается электроэнергия, и тогда у нас нет другого выхода, кроме как остановить производство.
В энергоблоке порядка семи насосов. И любая поломка любого из этого оборудования не резервируется. А если еще нет коксового газа для обогрева – температуры должны быть 1,1-1,15 тыс. градусов - температура начинает падать. И как только она падает ниже 800 градусов, нужно останавливаться. Практика показала, что можно падать до 750 градусов.
- Какие сейчас еще есть объемы газа на предприятии и насколько его хватит?
- Такого понятия как «объемы газа на предприятии» не существует. Есть производство кокса, во время которого мы воспроизводим примерно 66 тысяч кубометров коксового газа в час. Для того, чтобы завод функционировал, нужно порядка 80 тысяч кубометров. Нам не хватает около 14 тысяч кубометров коксового газа. Если этот недостающий объем коксового газа по калорийности перевести в природный, то это будет эквивалентно около 7 тысячам кубометров. То есть, примерно этого объема природного газа нам не хватает для баланса и функционирования. Нам было сказано, что в системе его порядка 50 тысяч кубометров. И мы заключили соответствующий договор по транспортировке с Харьковским управлением «Укртрансгаза» и по поставке с «Донецкоблгаз» и сейчас «подпитываемся» природным газом. Если мы бы этого не сделали, то мы бы уже стояли.
Что будет дальше, я не знаю. Я даже не знаю того, что есть в наличии. Вы поймите, я не владелец газотранспортной системы. Сейчас все выглядит так, что подкачивают какое-то количество газа, потом закрывают вентиль, потом газ расходуется, поэтому, сколько там внутри системы газа, я знать точно не могу. Могу сказать, что вчера утром позвонили диспетчера ГРС (газораспределительной системы, - ред.) и попросили сократить потребление газа. Мы выключили два котла и думали, что нам осталось полдня жизни. Но сейчас необходимый объем газа появился, поэтому мы пока «на плаву».
- Каким образом эту ситуацию можно решить через правительство, через НАК «Нафтогаз Украины»?
- Не знаю. На самом деле давным-давно обсуждается следующий вопрос. Красный Крест предлагал выделить 30-40 миллионов на то, чтобы проложить трубы от Очеретино до завода. Мы провели проектную подготовку, изучили вопрос, где будет проходить трасса, подготовили проект, но на сегодня «закусились» «Донецкоблгаз» с Красным Крестом, поскольку Красный Крест говорит, что мы можем дать только определенные трубы, а облгаз говорит, что они не подходят по техническим характеристикам.
- Правительство каким-то образом принимает участие в решении этого вопроса? Потому что речь идет о возможной экологической катастрофе…
- Точнее будет употребить не слово «экологическая», а слово «гуманитарная». Если мы остановимся, это будет гуманитарная катастрофа и это нужно понимать совершенно точно. Приезжал Гройсман (премьер-министр Владимир Гройсман, - ред.), он в курсе всей этой проблемы, он понимает, что происходит. Есть глава ОГА, который занимается этой темой, но она так и не дошла пока до логического разрешения: договориться, купить трубы и проложить их.
- Были ли во время визита премьера вам даны какие-либо обещания решить этот вопрос? Может быть, собственник предприятия Ринат Ахметов каким-то образом может повлиять на ситуацию, имея прямую связь с правительством и президентом?
- Вот это я вам сказать не готов, но могу сказать одно. По-хорошему это нужно было делать, когда еще было тихо и спокойно, и летом, а не зимой. Тем более к нам был вопрос: если Красный Крест даст денег, поможете ли вы работой, техникой для прокладки труб? Мы сказали, что готовы принять участие в прокладке техникой, людьми, деньгами, то есть, принять долевое участие. Но дальше пока все это не продвинулось.
- Консервация предприятия уже началась?
- Мы законсервировались в течение четырех часов. Для понимания – правильная консервация с соответствующей подготовкой предприятия, с соблюдением технологии – две недели. В 2014 году мы управились за четверо суток. Сейчас мы это сделали за четыре часа. Мы это умеем, мы наработали технологию, мы знаем, как это делать быстро. И когда мы говорим об этих 66 тысячах кубометров коксового газа, то часть из них у нас идет на воспроизводство кокса, в тех мощностях, которые не законсервированы, а часть передается по очереди на три батареи, потому что на все три одновременно газа не хватает. Но по температурному режиму пока держимся. Одни из батарей дошли до уровня критического – 800 градусов, на остальных – чуть выше.
- Правильно ли я понимаю, что мощности законсервированы лишь частично?
- Конечно, не все мощности законсервированы. Все нам придется законсервировать лишь в том случае, если мы потеряем генерацию. В этом случае нам тогда придется делать правильную консервацию и все батареи греть природным газом. Это, во-первых, бешеные деньги, а, во-вторых, я не знаю, есть ли в системе столько газа.
- Какими будут последствия консервации?
- Если провести ее неправильно, то можно похоронить завод. Выходить из консервации достаточно сложно. Если остановится завод, если температуры упадут ниже 750 градусов, то дальше нужно будет только строить новый завод. А этот завод строили сорок тысяч человек в течение десяти лет! Сейчас такой завод никто в Украине не построит. Потому что в Украине строится максимум одна коксовая батарея в год. То есть, чтобы построить девять батарей – нужно девять лет. И тогда нужно понимать, что весь кокс в страну придется импортировать. Когда мы месяц стояли в 2014 году, цена на кокс для Украины подскочила на 20%. Это значит, что будет неконкурентноспособная металлургия.
Остановка завода создаст целую цепную реакцию. Например, «минус» десять тысяч тонн кокса в сутки, это значит, условно, «минус» двадцать тысяч тонн чугуна в сутки. Посчитайте это в деньгах, прибавьте, сколько мы еще платим налогов и все вместе – это колоссальные потери для госбюджета. Это с экономической точки зрения.
А с точки зрения жизни города, четыре тысячи человек останутся без работы, а 80% бюджета города перестанет существовать. Если остановка произойдет сейчас, то могу сказать, когда на улице температура было минус 23 градуса, для заморозки города достаточно было четырех часов. Поэтому нам тогда нужно было принимать решение греть город и уходить в консервацию. Мы за полчаса приняли решение, остановили батареи, и тот газ, который был, направили на теплообеспечение города.
- Самостоятельно принимали решение или правительство тоже сыграло роль?
- Ну, послушайте, правительство не может дать команду отключить батареи. Это решение принимала наша команда – генеральный директор «Метинвеста», операционный директор, и мы. Мы им объяснили всю сложность ситуации и сказали, что без тепла Авдеевка замерзнет. И мы это сделали. А потом государство сколько восстанавливало теплоснабжение? Три месяца. Учитывая, что здесь – война, и мы не можем подрядчиков сюда найти, то вы сами понимаете ситуацию.
- Я надеюсь, что и президент, и премьер понимают всю сложность ситуации, о которой вы говорите, ведь решение по Одесскому припортовому заводу было принято, и им поставляют газ по льготной цене. Можно ли найти аналогичное или какое-либо решение для выхода из ситуации.
- Президент в курсе того, что здесь происходит, премьер тоже. Я так понимаю, что должна быть реакция, я очень надеюсь на это.
- Если ее не будет в течение суток, что тогда?
- Не знаю. У нас всегда есть возможность отключиться от Авдеевки. Тогда мы восполним тот недостающий объем газа и нам его будет хватать. То есть, если отключить город от отопления, то мы справимся без подпитки природного газа. Если посчитать экономический ущерб от того, что мы потребляем газ и тратим на его закупку, я думаю, что это сто миллионов гривен в месяц.
- Помимо прокладки труб, вам необходим газ по льготной цене?
- Вы поймите, нам газ не нужен! Нам он совсем не нужен, когда у нас есть электроэнергия. Это только страховка, не более. Поэтому нам не нужна льготная цена, нам нужна электроэнергия. И чтобы прекратилась эта постоянная бойня. Потому что бригады ДТЭК не успевают восстанавливать наши энерговводы! Их восстанавливали более двухсот раз! Ребята лежали под обстрелами немыслимое количество раз, звонили и говорили: «Дайте команду, остановите обстрел»! А кому я могу дать команду? Что я вообще могу сделать в ситуации постоянных обстрелов? Я перед беседой с вами разговаривал по телефону с сотрудником, так вот, у него погиб во время восстановительных работы сын. Его разорвало…Он попал на минное поле.
- Знаете ли вы, какая последняя ситуация по восстановлению электроэнергии?
- Ко мне информация поступает с задержкой в минуту. Конечно, я в курсе. Потому что ребята звонят и говорят: «По нам стреляют, мы уезжаем». Что можно им сказать?
- То есть, с утра ситуация не изменилась?
- Нет.
- Были ли прямые попадания снарядов по заводу?
- Да, за весь период около 310. Попали в железнодорожный цех, перебили рельсы, мы поменяли в течение двух часов. Вчера ночью, например, у меня добавилось седых волос. Потому что в 23.00 с копейками выключило свет. Темно, и я думаю: «Ну, все. Где-то накрылась генерация», потому что в этот момент был обстрел. Оказалось, что во время обстрела «прилетело» в районе наших водоочистных сооружений, перебило кабель, «коротнуло», сработала защита, и отключилась только та часть мощностей, которая не генерирует электроэнергию, а потребляет.
А еще у нас была такая ситуация. Во время обстрела женщине, которая держит частоту энергоподачи, стало страшно, и она убежала. И все отключилось. И я ей слова плохого не сказал, потому что человек имеет право бояться. И тогда мы остановились, и стояли неделю. Но это было лето и небольшого количества природного газа было достаточно, чтобы поддержать предприятие. Сейчас же такого количества газа, который позволит нам удержать температуру, в системе нет.
Если бы вчера обесточились генерационные мощности, мы бы остановились в течение трех-семи минут. И в зависимости от того, какая температура на улице, прошло бы пять-семь часов, пока в Авдеевке «умерло» бы отопление.
- Какой объем убытков за весь период и за эти четыре дня активных боевых действий в Авдеевке?
- Не считали. Но если говорить про общие затраты на восстановление, то цифры зашкаливали за 300 миллионов гривен. Это убытки в основном 2014-2015 года. Это без учета средств, которые мы тратим на восстановление города. Мы не говорим о таком понятии, как «упущенная выгода» или «недополученная прибыль». За эти четыре дня – не знаю. Но сейчас не время считать. Посчитаем, когда все успокоится.
- И при этом вы платите налоги?
- Конечно. И при этом Верховная Рада недавно приняла закон, которым ставку акциза на бензол обнулила. И на сегодня самый крупный в Европе завод по производству бензола должен платить 180 гривен с тонны бензола, тогда как остальные заводы не платят. То есть, мы поставлены в неконкурентные условия и на нас «повесили» порядка 20 миллионов гривен дополнительно в месяц.
- За четыре дня кто-то из сотрудников завода пострадал?
- За четыре дня нет. Но многим моим сотрудникам «поприлетало» в дома. Всего за время боевых действий более 50 сотрудников завода пострадало, девять убитых…Я тоже попадал под обстрел. Очень страшно. Страшнее не бывает. Такое ощущение, что просто идет динозавр, наступает ногами, все ближе и ближе… И ты в этот момент думаешь: «только не в меня». Это первое, что ты думаешь. А второе: «Сейчас закончится, я встану и уеду отсюда, и не вернусь».
- Хочется так сделать?
- Конечно, хочется.
- Что не дает это сделать?
- Ну, вы же знаете.
