9-летнюю Лизу из Украинска, чудом выжившую во время взрыва газа, решила удочерить семья переселенцев – СМИ
15 января в городе Украинск Донецкой области в результате взрыва бытового газа обрушился подъезд пятиэтажного дома. Дом не был газифицирован, и жильцы готовили еду с помощью газовых баллонов. Взрыв был такой силы, что верхние этажи рухнули на нижние: без жилья остались 18 семей. Это случилось в половине десятого утра, когда почти все жильцы разошлись кто на работу, кто по делам. Газовый баллон взорвался на четвертом этаже в квартире, в которой находились две женщины и трое детей.
«Меня зажало между стеной и диваном, я слышала, как плакал пятимесячный братик. Потом он затих…»
Уже после трагедии сотрудники Красноармейского отдела полиции установили: в то утро хозяйка квартиры 32-летняя Ирина Пронина, мать троих детей, распивала спиртное вместе со своей 20-летней приятельницей. Накануне вечером в квартиру Прониных принесли газовый баллон, который, судя по всему, разгерметизировался. Будучи подшофе, женщины не услышали запах газа, и, когда Ирина, зайдя на кухню, чиркнула спичкой, раздался взрыв…
Прибывшие на место происшествия спасатели в течение часа извлекли из-под завалов хозяйку квартиры, ее подругу и старшую дочь Лизу. Двух младших деток удалось раскопать только к обеду. Пятимесячного Костю раздавило бетонной плитой. Находившаяся рядом с братиком пятилетняя Алина получила травмы, несовместимые с жизнью, и умерла по дороге в больницу.
Выживших под завалами двух женщин и девятилетнюю девочку санавиацией доставили в Краматорск, в ожоговое отделение больницы № 3. У них диагностировали глубокие, до кости, раны от ожогов. Пострадавших спасали лучшие специалисты, а штаб Рината Ахметова обеспечил всеми необходимыми препаратами. У Ирины Прониной развилась ожоговая болезнь, женщина могла дышать только с помощью кислородной маски. Несмотря на все усилия врачей, через семь дней Ирина скончалась.
Услышав о смерти женщины, жители Краматорска бросились поддерживать оставшуюся круглой сиротой Лизу. Люди приносили ребенку одежду, книжки, игрушки, забили продуктами два больничных холодильника. Тем временем состояние девочки оставалось тяжелым, у нее были сильно обожжены лицо и конечности. Первое время врачи опасались делать какие-либо прогнозы, но, к счастью, маленькая пациентка постепенно пошла на поправку.
— Когда произошел хлопок, то есть взрыв, я загорелась, — рассказывала журналистам Лиза. — Но была в сознании и все видела. Пол провалился, меня зажало между диваном и куском стены. Я пыталась дышать, было очень тяжело. Слышала, как плакал мой братик. Потом он затих… Я кричала: «Спасите! Помогите!» Звала маму и сестричку, но никто не отвечал… Сейчас сильно болят руки и правая нога. Когда меня вытаскивали из-под завалов, ее чуть не оторвало.
Жизнь Лизы спасло то, что в момент взрыва она сидела на диване в зале (младшие детки находились в детской комнате). Перевернувшись, диван прикрыл девочку от падавших сверху бетонных перекрытий и кирпичей. У Лизы есть родственники — дедушка и две тети (отец девочки умер еще до ее рождения). Однако в больнице возле Лизы по очереди дежурили ее классный руководитель и завуч.
— Родственники заявили, что заняты организацией похорон, — вспоминает завуч школы № 13 города Украинска Ольга Черняк. — Но, насколько я знаю, заботы о похоронах полностью взял на себя горсовет. Когда я связалась с Лизиной тетей и попросила ее сменить нас хотя бы на одну ночь, женщина приехала в больницу и… оставила вместо себя 11-летнюю дочь. Кстати, во время транспортировки в Краматорск Лизу сопровождали не родственники, а наши педагоги.
В общем, помощи от семьи девочки не было. Мы с классным руководителем носили Лизу на руках на перевязки, утешали ее. За все время, что я провела в больнице, родственники ни разу не навестили девочку. Мы всей школой покупали для Лизы предметы первой необходимости, одежду, продукты, а украинские военные доставляли все эти пакеты из Селидово в Краматорск.
«Наверное, мне нужно уехать от вас, чтобы спасти дедушку. Я чувствую себя такой виноватой…»
— В феврале мои коллеги, которые регулярно привозили Лизе лекарства, сообщили тревожную новость: девочку скоро будут выписывать из больницы, а родственники никак не оформят опеку, — говорит руководитель программы «Сиротству — нет» благотворительного фонда Рината Ахметова Дарья Касьянова. — Мы не могли остаться в стороне и связались с местной службой по делам детей. Выяснилось, что опекуном сироты готов стать ее дедушка. Но есть проблема: он хочет, чтобы Лиза проживала в семье одной из его дочерей, то есть у сестры погибшей Ирины. Однако обе Лизины тети неблагополучные. В данный момент решается вопрос о лишении одной из женщин родительских прав: она часто выпивает и не следит за детьми.
— До трагедии дедушка практически не общался с Лизой, — уточняет начальник Службы по делам детей Селидовского горсовета (административно Украинск подчиняется Селидово) Любовь Сузина. — Недавно 62-летний мужчина женился второй раз, у него подрастает трехлетний сынишка. Как я поняла, молодая жена дедушки не хочет, чтобы Лиза проживала с ними. Когда дедушка с супругой пришли ко мне писать заявление на оформление опеки, женщина очень нервничала. «Вы разводите меня с мужем! — кричала она. — Если он заберет Лизу, я с ребенком буду жить отдельно». Дедушка дважды выводил жену в коридор, успокаивал. Вот почему он настаивает, чтобы внучка проживала у одной из его дочерей.
Что касается сестер погибшей Ирины, то первая не справляется с воспитанием собственных детей, а вторая, как и ее муж, нигде не работает. Кроме того, медперсонал больницы был возмущен поведением родственников Лизы: они не заботились о девочке, не звонили ей по несколько недель. Начиная с конца марта, когда лечение закончилось, дедушка или тети могли в любую минуту забрать Лизу домой. Однако не сделали этого… Как может опекун проживать отдельно от ребенка? Закон не разрешает подобных выкрутасов. К слову, дедушка не пустил наших специалистов в квартиру, чтобы они могли составить акт обследования его жилищных условий. По этим причинам мы отказали родственникам в праве опеки над девочкой.
Дедушка и тети даже не потрудились сообщить Лизе о смерти ее мамы, братика и сестрички. Это сделали чужие люди… По закону, если осиротевшего ребенка не забирают родственники, его временно помещают в приют. Лиза провела там один день, и у нее случилась истерика. Стало ясно, что оставлять девочку в приюте пока нельзя, и ее вернули в больницу.
— Мы решили срочно искать для Лизы приемную семью, — продолжает Дарья Касьянова. — По нашей просьбе тележурналисты сняли сюжет о девочке. Ролик увидела супружеская пара переселенцев из Донецка (сейчас семья проживает в Мариуполе). Они давно хотели усыновить обездоленного ребенка. Необходимые для этого документы собрали еще три месяца назад. Это прекрасная, интеллигентная пара, воспитывают сына и дочь. Супруги приехали в Краматорск, познакомились с Лизой. После этого соцработники в присутствии медиков спросили девочку: «Ты хотела бы жить в этой семье?» «Очень!» — ответила Лиза.
На прошлой неделе семейная пара забрала девочку из больницы, хотя процесс удочерения официально пока не завершен (это длительная процедура). Чтобы все было по закону, оформили временную опеку. В новой семье дети тепло приняли Лизу, первые дни ходили за ней по пятам: «Что тебе еще показать?» Младшему мальчику три годика, его сестра, которая на год старше Лизы, учится в школе на «отлично» и профессионально занимается гимнастикой. Она уже начала подтягивать новую сестричку по школьным предметам. Эта семья может дать Лизе совсем другую, светлую жизнь. Если, конечно, этому не помешают родственники девочки.
— Тети и дедушка третируют Лизу телефонными звонками: «Как ты могла предать нас? Мы же твоя семья. Из-за тебя у дедушки случилось два инфаркта». И тем самым наносят девочке дополнительную психологическую травму, — возмущается Дарья Касьянова. — На днях Лиза призналась приемной маме: «Я чувствую себя такой виноватой. Наверное, мне нужно уехать от вас, чтобы… спасти дедушку». Лизины родственники подключили тележурналистов: мол, вот вам горячий сюжет — ребенка разлучили с семьей. Репортеры вламывались в дом приемной семьи с криками: «Покажите ребенка! Украина должна увидеть, что девочка жива!» А когда их не пустили, вызвали полицию «по факту похищения ребенка». После этого семья категорически отказывается общаться с журналистами. Боятся, что, пользуясь поднятой шумихой, Лизины родственники заберут у них девочку.
«Родственникам нужна не девочка, а выплаты за опекунство — три тысячи гривен в месяц»
— Я уже обратился в суд и нанял адвоката, — говорит дедушка Лизы Николай Власов. — Это все влетит в копеечку, у меня болит сердце… Беженцы, которые забрали Лизу из больницы, живут в маленькой кухоньке, а у меня квартира. У них же нет никаких условий! Сам я не видел, но журналисты там были и все нам рассказывали. Беженцы просто используют внучку. Наверное, живут за счет сирот.
— Городские власти выделили вам почти 70 тысяч гривен материальной помощи. На эти деньги в Украинске можно купить две квартиры. Почему же вы до сих пор не обеспечили осиротевшую внучку жильем?
— Как раз покупаю трехкомнатную квартиру. Там поселится моя старшая дочь, половину квартиры перепишу на нее, а половину — на Лизу. Внучка будет жить и у меня, и у дочки. Адвокат говорит, что закон не запрещает иметь двух опекунов. Дочка устраивается на работу, чтобы к ней не было претензий. Мне говорят: мол, она выпивает. А кто сейчас не выпивает? Внучка звонит и спрашивает: «Дедушка, когда ты меня заберешь?» А в исполкоме из меня шута делают: мол, пишите заявление, собирайте документы. Я лучше заберу внучку через суд.
— Почему вы не проведывали Лизу в больнице?
— Ну как же! Я был там пять или шесть раз. А этот врач говорит: дескать, я только один раз приезжал и даже из машины не вышел. Правильно, тогда я забирал документы о смерти дочери. И потом врач мне заявляет: «Вам не отдадут внучку». Чего это не отдадут? Я ее дедушка.
— Но ведь ваша супруга не хочет, чтобы Лиза проживала с вами.
— Неправда! Жена согласна, она хорошая.
— Мне совершенно ясно, что Лизиным родственникам нужна не девочка, а государственная помощь за опекунство, — вздыхает Дарья Касьянова. — Опекунские выплаты составляют около трех тысяч гривен в месяц. Для маленького, депрессивного Украинска это большие деньги. Кстати, усыновители таких выплат не получают.
На сегодняшний день в Украине насчитывается 92 тысячи детей-сирот. Из них 60 тысяч находятся под опекой родственников. Ежегодно опекуны передают в интернаты и специализированные учреждения тысячи ребятишек. Это доказывает, что родственная форма опеки часто является неэффективной. Представьте ситуацию: женщина вырастила дочь, а та стала алкоголичкой (или наркоманкой), и ее лишили родительских прав. Бабушка оформила опеку над внучкой. Возникает вопрос: сможет ли бабушка нормально воспитать внучку, если не справилась с воспитанием дочери?
Обычно опекуны передают детей в интернаты, когда те достигают подросткового возраста и начинаются серьезные трудности. «Я уже старая, не могу справиться с бунтующей внучкой», — объясняет бабушка. Девочку помещают в интернат, а опекунша продолжает получать государственную помощь. Очень удобно, не правда ли? Получается такая скрытая форма сиротства. Поэтому, принимая решение, на чье попечение отдать сироту, органы опеки (или суд) должны задуматься: как будет лучше для ребенка? Особенно в будущем.
Сейчас Лиза Власова находится в тяжелом эмоциональном состоянии, на этой неделе с ней начал работать психолог штаба Ахметова. Специалист поможет девочке пережить потерю родных, адаптироваться в приемной семье и справиться с навалившимися испытаниями.
