Марианна Лапина: «Чтобы у ребенка сформировалась привязанность, нужен постоянный человек – мама, папа или тот, кто их замещает»

Не несет ли в себе риски для психологического состояния и формирования личности ребенка-сироты или ребенка, лишенного родительского попечения, который воспитывается в приемной семье (ПС) или детском доме семейного типа (ДДСТ), нововведения в законодательстве, касающиеся именно этой категории детей?

Речь о Постановлении Кабинета Министров Украины №458 от 22.07.2016, которым были внесены изменения и дополнения в Положения «…о детском доме семейного типа» и «…о приемной семье». Обсудить эту тему мы решили с известным психологом Марианной Лапиной, которая работает, в частности, и с этой категорией детей.

Например, в Положениях «…о детском доме семейного типа» и «…о приемной семье» и ранее было оговорено, что сироты, находящиеся в указанных формах воспитания, имеют право на усыновление. Однако дополнения, внесенные в данные Положения Постановлением КМУ №458, уже обязывают родителей-воспитателей «содействовать обеспечению приоритетного права воспитанников на усыновление», «способствовать установлению контактов детей, которые воспитываются в детском доме семейного типа, с кандидатами в усыновители, которых направила служба по делам детей по месту постановки ребенка на местный, региональный или централизованный учет детей, которые могут быть усыновлены».

«Важно все же определиться, какой посыл должны нести теперь приемные родители детям: «Вы у нас временно» или: «Мы теперь – ваша семья»

– Марианна Наумовна, не вызывает ли у вас настороженность тот факт, что перед ребенком и людьми, заменяющими ему родителей в приемной семьей или детском доме семейного типа, поставлен почти ультиматум? Ведь, возможно, сам сирота, привязавшийся к людям, которых стал называть мамой и папой, уже не хочет покидать эту семью? А родители-воспитатели, получается, должны убеждать его в том, что ему нужно знакомиться со своими возможными новыми родителями. А может быть, такие «смотрины» будут происходить и не раз. То есть ребенок должен выбирать новых маму-папу – «кто лучше»? Это может иметь негативные последствия для его психики?

– Я считаю, что бы мы ни делали, какие бы изменения в законодательство ни вносили, мы должны измерять их интересами ребенка, чтобы в итоге ребенку жилось лучше. Полагаю, что, руководствуясь именно интересами ребенка, которого хотят усыновить, каждый случай важно рассматривать индивидуально: сколько ребенок прожил в семье, взявшей его на воспитание, и какие за это время у него сложились отношения с членами этой семьи. И еще важно все же определиться, какой посыл должны нести теперь приемные родители детям. «Вы у нас временно» – тогда насколько временно? Или все же: «Мы теперь – ваша семья»?

Есть такое понятие «закрытость границ системы». Если они в меру непроницаемы, это хорошо для любой системы: как для государства, так и для семьи – в том смысле, что, если «границы закрыты», значит, человек может сказать себе: «Я – дома». Это ощущение дает ему чувство безопасности, чувство предсказуемости и контроля, а так же способствует формированию привязанности к членам своей системы. Чтобы у ребенка появилась привязанность, нужен постоянный человек – мама, папа или человек, который их замещает. Тот, кто будет рядом с ребенком постоянно, пока он не станет взрослым и не начнет самостоятельную жизнь. Только в том случае, когда о безопасности не нужно заботиться, у ребенка появляется возможность познавать что-то новое, учиться.

Привязанность – это не врожденное чувство. Это базовая эмоциональная потребность, которая формируется в семье, благодаря тому, что близкие люди (папа, мама, бабушка или приемные родители) постоянно находятся рядом с ребенком и удовлетворяют все его базовые потребности, в том числе – во внимании, любви, принятии, развитии и тому подобном.

Привязанность – это опыт, полученный в семье. И привязанность к родителям – это та база, благодаря которой мы строим затем в своей жизни все отношения с окружающими: дружбу, любовь, в том числе – любовь к собственным детям. В Англии проводилось исследовании того, насколько важно пребывание ребенка в приемной семье, и какую основную задачу приемная семья решает. Оказалось, что критерием удачного пребывания в семье ребенка-сироты можно считать то, что он не отказался впоследствии от своих собственных детей. То есть он смог, воспитываясь у приемных родителей, понять роли родителя и ребенка в семье, что невозможно сделать сироте, который воспитывается условиях интерната.

Главным мерилом успеха для приемных родителей является тот факт, что у воспитанника сформировалась привязанность к своим приемным родителям, которую он смог впоследствии перенести и на отношения со своим ребенком. Не имеющий опыта привязанности человек, сам став родителем, не знает, что делать со своим ребенком – не чувствует, что это – часть его самого. Это риск для государства, это одна из причин порочного круга: сироты рождают сирот. То есть сироты затем нередко бросают своих собственных детей.

Еще один важный момент. Приемные дети – это травмированные дети. Психологическую травму не видно, но она не менее болезненна и приносит не меньше страданий, нежели видимая, физическая травма. Для реабилитации таких детей самое важное – чувство безопасности.

Не думаю, что после внедрения в практику Постановления №458, очередь на усыновление детей, проживающих в ДДСТ и ПС, резко увеличится. Но сам факт того, что приемные родители должны способствовать усыновлению, то есть уходу из семьи ребенка, не будет способствовать усилению у него чувства безопасности. Это как бы такой посыл: «Ты у нас ненадолго! Пока не понравишься кому-то». Если представить, что границы семьи станут еще более открыты, это принесет дополнительную тревогу в семейную систему.

- Приемные семьи и ДДСТ и так достаточно открытые системы. Их контролируют службы по делам детей, сопровождают социальные службы. Притом иногда упомянутые службы не помогают, а только лишь контролируют. Кроме них, частенько «за забор» пытаются заглянуть соседи, школа, и другие «уполномоченные», не всегда всё знающие о своих правах и обязанностях. Теперь еще и претенденты на усыновление будут приходить? А как же ребенок?

- Он, получается, должен быть настроен на то, что он здесь временно, что приемные родители – временные люди в его жизни. Если ребенок видит, что это временное пристанище, то он лишается возможности привязаться, лишается ощущения безопасности. А чувство безопасности у сирот и так нарушено из-за утраты кровных родителей, частых перемещений, перенесенного разной формы насилия.

У такого ребенка «сидение на чемоданах» будет препятствовать образованию привязанности и возможности контролировать что-то в своей жизни. Приходит в голову аналогия. Работая с детьми вынужденных переселенцев, я увидела, что те дети, которых родители настроили на то, что они переехали на постоянное место жительства или по крайней мере надолго («Пока ты школу не окончишь» или «Пока ВУЗ не окончишь»), начинают адаптироваться, обрастать связями – школьными друзьями, любимыми педагогами, с которыми стараются строить добрые отношения, – потому что «надолго». Те же дети, которые не понимают, как долго они проживут на новом месте – вернутся домой или пробудут здесь долго, – имеют проблемы с адаптацией.

В интернате у ребенка вообще нет возможности привязаться: и персонал работает посменно, и потребности удовлетворяют не в полной мере, и не по его желанию, а по утвержденному администрацией расписанию. И у ребенка, который меняет семью несколько раз, тоже есть риск таких же проблем. Все же привязанность – прежде всего.

- Если ребенку хорошо в первой же принявшей его семье, зачем что-то менять?

- Если нет – вот тогда важно поменять.

– То есть стимуляция внешнего усыновления, если это право не могут реализовать родители-воспитатели или приемные родители, – риск для ребенка?

– Мы не говорим, что усыновление не приемными родителями или родителями-воспитателями – это однозначно плохо. Возможно, ребенку будет лучше в семье усыновителей (новой семье). Все должно происходить только в интересах ребенка. С одной стороны ребенку хорошо быть усыновленным, но с другой стороны должны учитываться риски. Это риск повторной психологической травмы.

Для ребенка, который в очередной раз меняет семью, высок риск новой психологической травмы

Сам ребенок не всегда может за одну-две-три встречи с усыновителями адекватно оценить, вернее, угадать на уровне своего развития и воли случая, где ему на самом деле будет лучше: в той приемной семье, где он живет сейчас, или с усыновителями. И мы об этом уже… не узнаем, потому что усыновители, в отличие от приемных родителей и родителей-воспитателей, не обязаны обучаться, проходить родительские курсы, где и тренеры, и они сами поймут, насколько готовы и мотивированы для такого шага. А затем нет социального сопровождения этой семьи.

То есть для ребенка, который в очередной раз меняет семью, высок риск новой психологической травмы. Законодатель такой риск до сих пор не исключил: усыновители, которые не знакомы с травмой детской психики, по-прежнему не обязаны проходить родительские курсы.

Случай из практики

Приведу пример из своей практики. Родители-воспитатели детского дома семейного типа, которые не препятствовали удочерению своей шестилетней воспитанницы, поделились со мной наблюдениями. Девочка прожила у них год и только немного адаптировалась, стала вписываться в разумные «рамки» – в правила, которые родители, воспитывая своих детей, устанавливают в любой семье: хоть в родной, хоть в приемной. Психика у этой девочки была надломлена еще в ее биологической семье – она пережила много насилия. А это неизбежно сказывается на поведении ребенка и проявляется по-разному: например, как у этой девочки, может наблюдаться агрессия – вербально и не вербально. Поведение детей-сирот часто совсем не соответствует представлениям о них взрослых: они могут присваивать себе чужие вещи, могут быть гиперактивными или наоборот заторможенными и тому подобное…

Когда появилась усыновительница, у девочки уже начала формироваться привязанность к семье родителей-воспитателей, которых она уже называла мамой и папой. Будущая новая мама, конечно, стремилась понравиться ребенку. Она приложила много усилий для этого. То, что могла сделать в тот момент, она постаралась сделать. Женщина привозила подарки, много общалась с ребенком. Девочка и сама очень стремилась понравиться, так же демонстрировала лояльность. В итоге, ребенок ушел в новую семью.

- А дальше?

- А дальше – неизвестно. Сложились у этого ребенка и удочерившей ее женщины отношения дочки-матери, возникла ли привязанность – неизвестно. Дальше никто не отслеживает – нет сопровождения. Очень надеюсь, что все у них хорошо. Для приемных родителей есть курсы подготовки и курсы повышения родительской компетентности, которые они постоянно обязаны проходить. Там они узнают о том, каковы могут быть причины такого поведения детей и что с этим делать. Узнают о психологической травме и о возрастной норме психологического развития ребенка, о многом другом.

Для усыновителей такое обучение – редкость. Согласно законодательству, они не обязаны обучаться. Насколько я знаю, активно внедряют эту идею только лишь в Киеве. В других регионах – нет.

Я не хочу, чтобы читатель решил, что я против усыновления. Конечно, не против.

С одной стороны для ребенка быть усыновленным – это хорошо. Ведь это может уменьшить у него чувство тревожности, дать ему ощущение того, что теперь он с этим взрослым навсегда.

Но с другой стороны должны учитываться и все риски. Нелегкий выбор: хочешь оставить в семье воспитанника, с которым породнился, – откажись от помощи государства на этого ребенка.

Случай из практики

Одна мама-воспитатель детского дома семейного типа также поделилась со мной подобными опасениями. В ее семье была такая история. Ей сообщили о том, что к ней едет кандидатка в усыновители знакомиться с ребенком, которого она присмотрела в базе сирот. Ей понравилась восьмилетняя воспитанница, которая прожила в этом ДДСТ более трех лет. Девочка, как и многие приемные дети, была трудным ребенком.

При встрече приемная мама предупредила потенциальную усыновительницу, которая оказалась одинокой женщиной, о том, что ребенок психологически травмирован. Реакция женщины ее очень расстроила: «Ну, ничего, люди и с травмами живут». А еще потенциальная новая мама вообще была удивлена, когда услышала, что девочка назвала приемную мать мамой: «Она вас что, мамой называет?!»

Явно, специалисты службы по делам детей не объяснили женщине, куда она едет для знакомства с девочкой, не объяснили, что ребенок в семье уже три года и, возможно, привязался к людям, которые там живут, не только к родителям, но и к названным братьям и сестрам.

Будущей усыновительнице явно не разъяснили, с какими трудностями столкнется она сама и ребенок в период адаптации уже в её семье. А кандидатам в усыновители очень важно обладать такой информацией. Важно понимать, что есть большая разница в том, забираешь ты ребенка из семьи (кровной или приемной) или из детдома (приюта, интерната).

Многое зависит и от того, где и сколько пробыл ребенок, успел ли привязаться к членам семьи, в которой жил, каким пришел в семью и каким стал – есть ли прогресс. Усыновителю стоит интересоваться всем этим сначала у специалистов службы по делам детей, а затем – у приемной семьи.

– А как сами приемные родители, родители-воспитатели реагируют на уход ребенка из их приемной семьи или ДДСТ в новую семью? Какими эмоциями с вами делились?

– Как я поняла, чувство привязанности к детям, возникающее у приемных родителей и родителей-воспитателей, законодатель вообще не берет во внимание. Ко мне обращалась приемная мама, у которой усыновили одного из ее приемных детей.

Ребенок был сложный, но за два года, которые он прожил в семье, приемной маме удалось «выровнять» его поведение, адаптировать его. Женщина целый год после того, как забрали мальчика, переживала чувства, схожие с чувством утраты. Это точно не добавило радости и оптимизма всей семье, другим ее приемным детям. Ведь такой внезапный уход одного из воспитанников может порождать много эмоций и вопросов и у остальных детей и, конечно же, нарушать у них ощущение пребывания на «безопасной территории», где есть некое постоянство, к которому стремятся дети. Приемные родители сейчас могут попасть в некий конфликт.

С одной стороны на курсах и наших тренингах мы так много внимания уделяли тому, что для реабилитации ребенка основное – создание у него чувства защищенности, чтобы он осознал, что он в безопасности. Также много говорили о формировании привязанности к семье, работе над повышением его самооценки, а также о необходимости, чтобы рядом были приемные родители, которые уверены в себе, в своих силах. Получается, что в свете Постановления №458 приемные родители и родители-воспитатели теперь должны каким-то образом объяснить ребенку, который прожил у них какое-то время, что то, о чем они говорили ему, забирая его в свой дом, «не совсем правда»? А ведь они, когда брали этого ребенка на воспитание, наверняка убеждали его в том, что он у них навсегда или пока «не станет на ноги», что они его больше никому не отдадут, так как он уже многого натерпелся раньше… Ведь многих детей, как говорится, не раз передавали из рук в руки до того, как они попали в эту семью. И сами приемные родители, получается, должны настраиваться на то, чтобы не привязываться к принятому в семью ребенку? Потому что, если они его не могут усыновить, взяв на свой бюджет, то усыновители придут…

А стоит ли расформировывать такие приемные семьи и ДДСТ, в которых детям хорошо, только лишь потому, что они не «содействуют» (новое постановление №458 говорит именно о содействии) усыновлению своих воспитанников.

- А как они должны содействовать? Каким образом?

- Давать объявления о том, что в их семье есть сироты? Для детей это может быть похоже на желание избавиться от них. В то же время приемные семьи и ДДСТ не всегда готовы усыновить всех детей, которые находятся у них на воспитании, – материально не готовы, а их подталкивают к такому решению. Мама-воспитатель ДДСТ из моей истории о восьмилетней девочке, прожившей в семье уже три года, не смогла расстаться со своей воспитанницей. Семья подала документы на удочерение, что было полной неожиданностью для службы по делам детей, которая поначалу даже попыталась воспрепятствовать этому – искала какие-то отговорки. Хотя сотрудники службы должны действовать только в интересах ребенка. К тому же и закон говорит, что родители-воспитатели имеют приоритетное право на усыновление своих воспитанников.

Решение родителей-воспитателей ДДСТ, в котором растут восемь детей, удочерить свою воспитанницу, чтобы оставить ее в семье, было импульсивным. Это нелегкий выбор: семья отказалась от нелишних денег – от помощи государства, чтобы сохранить у себя ребенка, с которым они породнилась. Благородный, но вынужденный выбор. Но ведь уменьшение доходов тоже не в пользу этого ребенка, который остался с ними, да и всех остальных детей! Ведь для детей в этом ДДСТ внешне ничего не изменилось – они просто продолжают жить в этой же семье. Очень спорный и пункт Постановления №458, касающийся доходов семьи.

Пока я до конца не разобралась, как его следует понимать. Если семья хочет «добавить» детей, родители вынуждены искать работу? Я считала, что их работа – воспитание детей. И чем больше времени они будут посвящать этой работе, чем лучше будут с этим справляться, тем это выгоднее для всех: для детей, для общества, для государства, которое получит в итоге подготовленных к жизни, социализированных граждан.

Получается, приемных родителей и родителей-воспитателей подталкивают и к усыновлению, и к невольному поиску дополнительного заработка, который требует времени и сил. Следовательно, меньше времени и сил будет оставаться для того, чтобы уделять внимание детям – и приемным, и кровным – общаться с ними, развивать.

Дети от того, что приемные родители начнут подрабатывать, явно не выиграют.  «Заробитчане»-ударники, как правило, не создают детские дома семейного типа и приемные семьи, в которых могут воспитываться сразу много детей. Детей, которые имеют мало перспектив быть усыновленными, например, брошенные двое-четверо родных братьев-сестер, которых разделять нельзя. Усыновлять же такое количество практически никто не решается.