Вадим Коцага: «Мы с женой поняли, что если не заняться Максимом, то он просто умрет»
30.07.2017
С вице-президентом Всемирного Альянса Пауэрлифтинга Вадимом Коцагой ми познакомились, когда он проинформировал специалистов программы «Сиротству – нет!» Фонда Рината Ахметова о том, что взял под опеку Максимку, анкета которого была на портале. Мы разговорились и услышали от Вадима удивительную историю, которую попросили рассказать читателями портала «Сиротству – нет!».
Вадим Коцага, основатель Европейского союза пауэрлифтинга, мастер спорта международного класса, и его супруга Елена до встречи с воспитанником дома ребенка, годовалым Максимкой, не думали о том, чтобы взять в семью еще одного ребенка. Дети у них есть. В семье воспитываются двое сыновей: старший, десятилетний Адриан, – сын Елены от первого брака, младший, семилетий Кирилл, – уже совместный сын супругов. А в первой семье Вадима Коцаги тоже двое детей, старший из которых уже студент.
Максимка появился в жизни Вадима и Елены неожиданно. Друг Вадима перепостил в социальной сети публикацию одной мамочки, которая вместе со своим малышом лежала в инфекционной больнице, куда поступил и годовалый детдомовский малыш. Увидев его, женщина стала взывать о помощи, просить, чтобы его одели, обули, накормили.
– Малыш был в одном памперсе и бодике. А на дворе – январь. Температура за окном – минус 25. Да и в больнице не Африка, – вспоминает Вадим Коцага. – У мальчика был вздутый животик, и он с жадностью кушал, будто его постоянно недокармливали. Мой друг отметил меня в своей публикации, которая была посвящена сбору помощи для этого малыша. Многие откликнулись. Очень быстро у ребенка появилось все, что было необходимо. Но познакомившись с Максимкой поближе, мы с женой поняли, что памперсы, одежка, смеси – это далеко не все, что ему нужно. Список диагнозов Максима без слез читать нельзя. Такой ребенок требует постоянной заботы, пристального внимания, ухода. А с ним не было никого, кто бы взял его на руки лишний раз. В больницах детки, поступившие из интернатных учреждений, к сожалению, не редкость. И заботятся о них чаще всего мамы их соседей по палате. Из интернатных учреждений нянь не присылают, а в больницах нянь тоже нет.
Максим в доме ребенка оказался едва ли не с самого своего рождения. Родился он с незакрытым спинным мозгом, поэтому его вскоре прооперировали. У мальчика увеличены почки и есть проблема с функционированием всей мочевыделительной системы. У малыша была спинная грыжа, которую удалили лишь недавно. А с ножками у Максимки вообще беда. Стоять на них малыш не может, впрочем, он и ползать еще толком не может. И только в годик и четыре месяца, когда Елена и Вадим стали о нем заботиться, Максим стал удерживать голову…
– Ребенка выписали из инфекционного отделения больницы, и через неделю он снова попал в больницу, только уже в другое отделение – педиатрическое. Мы с женой поняли, что если его не забрать домой, то он просто зачахнет, – рассказывает Вадим. – Врачи подтвердили наши опасения. Неделя – в доме ребенка, неделя – в больнице… Это, как выяснилось, был «привычный» для малыша маршрут.
Супруги, не раздумывая, приняли активное участие в судьбе маленького пациента: попросили профильных специалистов осмотреть его и наметить план первоочередных лечебных мероприятий. Вскоре мальчика по просьбе Вадима и Елены перевели уже в хирургическое отделение, где прооперировали, удалив ему спинную грыжу.
Врачи, которым Елена оставила свой контактный телефон, попросили ее приходить к Максимке, делать ему массажи. Да и вообще с таким крошечным пациентом с массой тяжелых диагнозов после операции должен быть кто-то рядом. Но никого рядом не было. Елена и Вадим и стали теми, «кто был рядом».
– Я делал с малышом зарядку, разводя ему ручки в стороны и поднимая вверх, – рассказывает Вадим. – И вскоре, когда я входил в палату, Максим, увидев меня и услышав мой голос, начинал тянуть ручки вверх так, как я его учил. Постепенно он стал садиться, держать бутылочку, приподниматься на ручках. До этого Максим ничего такого делать не мог. Он стал улыбаться нам!
Когда время подошло к выписке, супруги поняли, что не могут допустить того, чтобы Максимка снова вернулся в дом ребенка.
– Мы показали его уже многим специалистам, – рассказывает Вадим. – Выполняя все их рекомендации, увидели, что у малыша есть явный прогресс. Мы поняли, что если его снова отправят в интернатное учреждение, то все пойдет насмарку. Решили оформить над ним опеку.
В доме ребенка встретили будущего опекуна с недоверием: мол, зачем вам эта «неваляшка». Но Вадим и Елена уже приняли решение и не намерены были отступать.
– Какие бы перспективы были у Максимки в доме ребенка? Никаких, – рассуждает собеседник. – Наши знакомые шутят на этот счет: «Максим Бога за бороду ухватил». Когда мы оформляли опеку над Максимкой, я носил бородку. Детей с особенными потребностями в семьи берут крайне редко. И в основном усыновляют их иностранные граждане. Казалось бы, нужно будущим родителям таких детей «красную дорожку» под ноги стелить и всячески облегчать им процесс устройства ребенка в семью, но, к сожалению, ничего в законодательстве в этом вопросе пока не изменилось. А ведь, образно говоря, ставить на ноги ребенка с тяжелыми патологиями – дело хлопотное и затратное. Ну как можно обеспечить ребенка-инвалида на 1700 гривен в месяц всем необходимым? И при этом нужно еще и отчитаться за потраченные деньги. Понятно, что взять на себя такую нагрузку может лишь терпеливый, обеспеченный человек, который сам имеет средства, силы и здоровье управляться с взятыми на себя обязательствами.
К счастью, до того момента, пока Вадим уладил все формальности – собрал документы и прошел курсы для будущих опекунов, – ребенок находился в больнице под наблюдением врачей.
– Мы с женой понимаем, что лечение и реабилитация Максима будут долгими и изменяющимися по мере его подрастания, – делится Вадим. – Но ведь, если ничего не делать, то и прогресса не будет никакого. Судя по состоянию малыша, для того, чтобы этот прогресс был, не делалось раньше ничего. Я убедился в этом, забирая из дома ребенка медицинские документы.
Для того, чтобы выписать для малыша нужные ортопедические приспособления, у Вадима потребовали предоставить план индивидуального лечения ребенка с инвалидностью. Заглянув в медицинские бумаги, которые он забрал из дома ребенка вместе с подопечным, опекун такого документа не нашел. В доме ребенка нашлась требуемая бумага, но в графах, где должны быть расписаны лечебные и реабилитационные мероприятия, чаще всего встречались прочерки. Из всего необходимого малышу был указан лишь массаж.
– Прочерки! – подчеркивает собеседник. – Оказывается, Максимке, кроме массажа, якобы не были нужны ни хирурги, ни нейрохирурги, ни психологи, ни урологи! – возмущается Вадим. – Это все те специалисты, которым мы показали ребенка, и благодаря их консультациям и вмешательствам за то время, которое мы уже фактически опекаем этого малыша, его состояние заметно улучшилось. Вы посмотрите даже на фото: каким потерянным он выглядит в первые дни нашего знакомства с ним, когда всем миром ему собирали на вещи, памперсы и кашки, и какой жизнерадостный он сейчас!
Елена признается, что ее старший сын поначалу ревностно отнесся к идее родителей взять в свою семью малыша, требующего неусыпного внимания: «Он заберет у меня папу и маму», – считал мальчик. Но теперь сам охотно играется с Максимкой и любит подержаться за его пухленькие щечки. Младший воспринял появление крохи в доме как должное. А сами родители не успели оглянуться, как обнаружили, что ребенок с интернатного учреждения стал «домашним».
– Если я выхожу из комнаты, он уже хнычет: мол, куда это мама ушла, – делится Елена. – Мне с ним не легко, но и не тяжело. Управляться с медицинским уходом я быстро научилась еще тогда, когда была с ним в больнице. Ребенок он в целом спокойный, не капризный. Но нелегко на душе. Нелегко от того, что малыш все еще страдает и над тем, чтобы ему стало легче, нам нужно еще трудиться и трудиться. Но этот труд приносит свои заметные плоды. Ножки Максимки постепенно выпрямляются, стопы уже не висят столь безнадежно. Врачи объяснили нам, что на восстановление «проводимости» нервных импульсов может уйти полгода-год, а то и больше. Это необходимо для того, чтобы он мог управлять своими ногами. Главное – терпеливо выполнять план тех самых лечебных и реабилитационных мероприятий, который наметили врачи.
– Доктора весьма осторожны в своих прогнозах: надежда на то, что Максим будет ходить, с их точки зрения, не велика, – рассказывает Вадим. – Но я буду делать все, чтобы он пошел. Многие наши знакомые, узнав о том, что я буду брать опеку над этим ребенком, интересовались: «Вы уверены, что он будет ходить? А если не получится?» Я отвечаю так: «Вижу цель – не вижу препятствий». Я уверен, что Максимка пойдет, пусть даже спустя 5-7 лет. Мы сделаем для этого все, что в наших силах.
Вадим Коцага, основатель Европейского союза пауэрлифтинга, мастер спорта международного класса, и его супруга Елена до встречи с воспитанником дома ребенка, годовалым Максимкой, не думали о том, чтобы взять в семью еще одного ребенка. Дети у них есть. В семье воспитываются двое сыновей: старший, десятилетний Адриан, – сын Елены от первого брака, младший, семилетий Кирилл, – уже совместный сын супругов. А в первой семье Вадима Коцаги тоже двое детей, старший из которых уже студент.
Максимка появился в жизни Вадима и Елены неожиданно. Друг Вадима перепостил в социальной сети публикацию одной мамочки, которая вместе со своим малышом лежала в инфекционной больнице, куда поступил и годовалый детдомовский малыш. Увидев его, женщина стала взывать о помощи, просить, чтобы его одели, обули, накормили.
– Малыш был в одном памперсе и бодике. А на дворе – январь. Температура за окном – минус 25. Да и в больнице не Африка, – вспоминает Вадим Коцага. – У мальчика был вздутый животик, и он с жадностью кушал, будто его постоянно недокармливали. Мой друг отметил меня в своей публикации, которая была посвящена сбору помощи для этого малыша. Многие откликнулись. Очень быстро у ребенка появилось все, что было необходимо. Но познакомившись с Максимкой поближе, мы с женой поняли, что памперсы, одежка, смеси – это далеко не все, что ему нужно. Список диагнозов Максима без слез читать нельзя. Такой ребенок требует постоянной заботы, пристального внимания, ухода. А с ним не было никого, кто бы взял его на руки лишний раз. В больницах детки, поступившие из интернатных учреждений, к сожалению, не редкость. И заботятся о них чаще всего мамы их соседей по палате. Из интернатных учреждений нянь не присылают, а в больницах нянь тоже нет.
Максим в доме ребенка оказался едва ли не с самого своего рождения. Родился он с незакрытым спинным мозгом, поэтому его вскоре прооперировали. У мальчика увеличены почки и есть проблема с функционированием всей мочевыделительной системы. У малыша была спинная грыжа, которую удалили лишь недавно. А с ножками у Максимки вообще беда. Стоять на них малыш не может, впрочем, он и ползать еще толком не может. И только в годик и четыре месяца, когда Елена и Вадим стали о нем заботиться, Максим стал удерживать голову…
– Ребенка выписали из инфекционного отделения больницы, и через неделю он снова попал в больницу, только уже в другое отделение – педиатрическое. Мы с женой поняли, что если его не забрать домой, то он просто зачахнет, – рассказывает Вадим. – Врачи подтвердили наши опасения. Неделя – в доме ребенка, неделя – в больнице… Это, как выяснилось, был «привычный» для малыша маршрут.
Супруги, не раздумывая, приняли активное участие в судьбе маленького пациента: попросили профильных специалистов осмотреть его и наметить план первоочередных лечебных мероприятий. Вскоре мальчика по просьбе Вадима и Елены перевели уже в хирургическое отделение, где прооперировали, удалив ему спинную грыжу.
Врачи, которым Елена оставила свой контактный телефон, попросили ее приходить к Максимке, делать ему массажи. Да и вообще с таким крошечным пациентом с массой тяжелых диагнозов после операции должен быть кто-то рядом. Но никого рядом не было. Елена и Вадим и стали теми, «кто был рядом».
– Я делал с малышом зарядку, разводя ему ручки в стороны и поднимая вверх, – рассказывает Вадим. – И вскоре, когда я входил в палату, Максим, увидев меня и услышав мой голос, начинал тянуть ручки вверх так, как я его учил. Постепенно он стал садиться, держать бутылочку, приподниматься на ручках. До этого Максим ничего такого делать не мог. Он стал улыбаться нам!
Когда время подошло к выписке, супруги поняли, что не могут допустить того, чтобы Максимка снова вернулся в дом ребенка.
– Мы показали его уже многим специалистам, – рассказывает Вадим. – Выполняя все их рекомендации, увидели, что у малыша есть явный прогресс. Мы поняли, что если его снова отправят в интернатное учреждение, то все пойдет насмарку. Решили оформить над ним опеку.
В доме ребенка встретили будущего опекуна с недоверием: мол, зачем вам эта «неваляшка». Но Вадим и Елена уже приняли решение и не намерены были отступать.
– Какие бы перспективы были у Максимки в доме ребенка? Никаких, – рассуждает собеседник. – Наши знакомые шутят на этот счет: «Максим Бога за бороду ухватил». Когда мы оформляли опеку над Максимкой, я носил бородку. Детей с особенными потребностями в семьи берут крайне редко. И в основном усыновляют их иностранные граждане. Казалось бы, нужно будущим родителям таких детей «красную дорожку» под ноги стелить и всячески облегчать им процесс устройства ребенка в семью, но, к сожалению, ничего в законодательстве в этом вопросе пока не изменилось. А ведь, образно говоря, ставить на ноги ребенка с тяжелыми патологиями – дело хлопотное и затратное. Ну как можно обеспечить ребенка-инвалида на 1700 гривен в месяц всем необходимым? И при этом нужно еще и отчитаться за потраченные деньги. Понятно, что взять на себя такую нагрузку может лишь терпеливый, обеспеченный человек, который сам имеет средства, силы и здоровье управляться с взятыми на себя обязательствами.
К счастью, до того момента, пока Вадим уладил все формальности – собрал документы и прошел курсы для будущих опекунов, – ребенок находился в больнице под наблюдением врачей.
– Мы с женой понимаем, что лечение и реабилитация Максима будут долгими и изменяющимися по мере его подрастания, – делится Вадим. – Но ведь, если ничего не делать, то и прогресса не будет никакого. Судя по состоянию малыша, для того, чтобы этот прогресс был, не делалось раньше ничего. Я убедился в этом, забирая из дома ребенка медицинские документы.
Для того, чтобы выписать для малыша нужные ортопедические приспособления, у Вадима потребовали предоставить план индивидуального лечения ребенка с инвалидностью. Заглянув в медицинские бумаги, которые он забрал из дома ребенка вместе с подопечным, опекун такого документа не нашел. В доме ребенка нашлась требуемая бумага, но в графах, где должны быть расписаны лечебные и реабилитационные мероприятия, чаще всего встречались прочерки. Из всего необходимого малышу был указан лишь массаж.
– Прочерки! – подчеркивает собеседник. – Оказывается, Максимке, кроме массажа, якобы не были нужны ни хирурги, ни нейрохирурги, ни психологи, ни урологи! – возмущается Вадим. – Это все те специалисты, которым мы показали ребенка, и благодаря их консультациям и вмешательствам за то время, которое мы уже фактически опекаем этого малыша, его состояние заметно улучшилось. Вы посмотрите даже на фото: каким потерянным он выглядит в первые дни нашего знакомства с ним, когда всем миром ему собирали на вещи, памперсы и кашки, и какой жизнерадостный он сейчас!
Елена признается, что ее старший сын поначалу ревностно отнесся к идее родителей взять в свою семью малыша, требующего неусыпного внимания: «Он заберет у меня папу и маму», – считал мальчик. Но теперь сам охотно играется с Максимкой и любит подержаться за его пухленькие щечки. Младший воспринял появление крохи в доме как должное. А сами родители не успели оглянуться, как обнаружили, что ребенок с интернатного учреждения стал «домашним».
– Если я выхожу из комнаты, он уже хнычет: мол, куда это мама ушла, – делится Елена. – Мне с ним не легко, но и не тяжело. Управляться с медицинским уходом я быстро научилась еще тогда, когда была с ним в больнице. Ребенок он в целом спокойный, не капризный. Но нелегко на душе. Нелегко от того, что малыш все еще страдает и над тем, чтобы ему стало легче, нам нужно еще трудиться и трудиться. Но этот труд приносит свои заметные плоды. Ножки Максимки постепенно выпрямляются, стопы уже не висят столь безнадежно. Врачи объяснили нам, что на восстановление «проводимости» нервных импульсов может уйти полгода-год, а то и больше. Это необходимо для того, чтобы он мог управлять своими ногами. Главное – терпеливо выполнять план тех самых лечебных и реабилитационных мероприятий, который наметили врачи.
– Доктора весьма осторожны в своих прогнозах: надежда на то, что Максим будет ходить, с их точки зрения, не велика, – рассказывает Вадим. – Но я буду делать все, чтобы он пошел. Многие наши знакомые, узнав о том, что я буду брать опеку над этим ребенком, интересовались: «Вы уверены, что он будет ходить? А если не получится?» Я отвечаю так: «Вижу цель – не вижу препятствий». Я уверен, что Максимка пойдет, пусть даже спустя 5-7 лет. Мы сделаем для этого все, что в наших силах.
