Наталья Ермолаева: «Я уже никогда не забуду этого особенного ребенка»

Наставница, имевшая опыт сопровождения ребенка с задержкой психоэмоционального развития, согласился поделиться с нашими читателями своими наблюдениями.

– Я хотела, чтобы Вова попал в семью. Я молилась об этом, делала все для того, чтобы этот ребенок подтянулся в своем развитии, адаптировался в обществе, чтобы он заинтересовал будущих приемных родителей или усыновителей. И сам ребенок этого очень хотел. И год назад он попал в семью, – рассказывает бывший наставник мальчика-сироты Наталья Ермолаева.
 
По просьбе Натальи Юрьевны и по соображениям этики в публикации изменено имя ее бывшего воспитанника. Наталья Ермолаева, приобретя опыт наставничества ребенка с задержкой психического и эмоционального развития, для себя вывела «классическую» формулу работы наставника с сиротой.

– Не нужно бояться быть наставником ребенку с задержкой в развитии, нужно просто принять этого ребенка таким, какой он есть, и полюбить его, – считает собеседница. – Все детки, воспитывающиеся в интернатах, нуждаются в любви и сострадании, ведь они отверженные. Для такого интернатского ребенка важны тактильные ощущения: нужно его обнимать, гладить, чтобы он почувствовал, что он кому-то нужен, кому-то интересен. Важна и психологическая поддержка: нужно находить в нем хорошие черты и говорить ему об этом, подчеркивать, какой он симпатичный, какой сообразительный, чаще хвалить за каждый шажок вперед. Надо убеждать его в том, что у него все получится, а вы поможете ему в том, чтобы все, к чему он стремится, получалось. Ведь многие дети, даже воспитывающиеся в семье, не добились хороших результатов в учебе или занятиях своим любимым делом – музыкой, спортом, тем, что им было по душе, – только потому, что при малейших неудачах их родители говорили им: «У тебя руки не откуда надо растут». Не успокаивали, настаивая на еще одной попытке достичь поставленной цели, а напротив, говорили, что эта цель для них недостижима, потому что они не талантливы, не способны…

Наталья Юрьевна четыре года назад прошла цикл тренингов в проекте по подготовке наставников для сирот проекта «Одна надежда», в течение двух лет являлась наставником для мальчика, который оказался в интернате в четырехлетнем возрасте. Она познакомилась с ним, когда Володе было шесть.

– Меня готовили к тому, что я, скорее всего, буду сопровождать подростка. Однако работа с детьми младшего возраста меня тоже не пугала, так как я – профессиональный педагог с 36-летним стажем работы в школе, – рассказывает Наталья Ермолаева. – Желание стать наставником было для меня совершенно естественным. Мой сын уже давно вырос, а внуков все еще не было, поэтому моя душа жаждала общения с ребенком. И, вспоминая пройденный путь, могу сказать одно: я ни о чем не сожалею. Время, проведенное с этим особенным ребенком, я вспоминаю как самое счастливое время в моей жизни. Уже никогда не забуду этого особенного ребенка. Сожалею лишь об одном: я не имела возможности взять его в свою семью. Учитывая свой возраст, не могу рисковать и брать под опеку человечка, младше 12-15 лет. Ведь мне уже «слегка» за 60.

Когда Наталья Юрьевна впервые увидела Володю, сердце ее сжалось: малыш имел болезненный вид, что и не удивительно: диагнозы, вписанные в его медицинскую карту, занимают не один лист. По-матерински ей захотелось создать ему домашнюю атмосферу, подкормить. Наставник, поклявшись персоналу интерната, что готовить все будет на пару, с соблюдением детских диетических норм, добилась того, чтобы ей разрешили приносить мальчику домашнюю еду.

– Мы не просто кушали: в комнате для гостей мы накрывали на стол, и за трапезой я рассказывала Вове, как пользоваться столовыми приборами, как вести себя за семейным столом, – вспоминает собеседница. – Ведь мальчик ничего не знал о таких естественных семейных ритуалах, как воскресный обед, ужин, которых мы в повседневной жизни, возможно, и не замечаем. Но они ведь чрезвычайно важны. Именно за семейным столом близкие люди делятся своими проблемами и успехами, обсуждают важные вопросы, разрешают конфликты.
 
Володя вообще не знал, что такое семья. Мама оставила его в детдоме, когда ему было четыре годика. Уехав за какими-то документами в Россию, она пообещала вернуться за ним и даже несколько раз ему звонила, давая ложную надежду. Но она так и не вернулась за Вовой. А он ждал ее в течение двух лет, часами простаивая у окна!

Возможно, это обстоятельство и затормозило развитие мальчика. Все его мысли были направлены на встречу с ней. Он чувствовал себя отверженным ребенком, с комплексом вины, ведь мама почему-то не вернулась за ним. Возможно, причина этого в нем самом? Сосредоточившись на своем состоянии ожидания, ребенок стал отставать в развитии, стал терять уже приобретенные навыки: внятно изъясняться, общаться с окружающими его людьми. При первой встрече у наставницы сложилось впечатление, что Вова лишь недавно научился говорить.

– Когда мы начали вместе осваивать рисование, он поначалу чертил на листе черные линии, говоря, что рисует подушку, – рассказывает Наталья Ермолаева. – Психолог объяснила мне, что подушку рисуют дети, переживающие разрыв со своей семьей.

Как рассказал Наталье Юрьевне крестный отец Володи, иногда навещавший мальчика в интернате, ребенок, можно сказать, «унаследовал» сиротскую долю. Дедушку Вовы бросила жена, оставив ему на попечение их маленького сына – будущего отца Вовы. С горя мужчина запил. А мальчик, предоставленный сам себе, попал в плохую компанию, рано познал алкоголь и наркотики, впоследствии не раз побывал за решеткой. И не удивительно, что этот мальчик затем нашел себе такую же супругу – из отверженных. Будущая мама Володи и ее сестра также росли, можно сказать, сиротами при живых родителях.

Сейчас родителей мальчика уже нет в живых. Да и сам Вова, едва появившись на свет, выжил чудом. Он родился недоношенным и уже нездоровым. Врачи заверили его родителей, что младенец – не жилец. Отец принял решение крестить ребенка. Позвал священника, и, когда тот окрестил его, Владимир открыл глаза. Возможно, это в дальнейшем подвигло его маму посещать вместе с сыном монастыри и церкви. Володя, который при первой встрече со своей наставницей не мог складывать слова во вразумительные предложения, тем не менее, по словам нянечек, помнил молитву «Отче наш».

В жизни Вовы, как рассказал наставнице его крестный, бывали и светлые полосы, когда его родители переставали выпивать. В это время они даже наводили порядок в своем жилье и находили время для ребенка.

– В мальчике было немало хороших задатков и положительных человечески качеств, которые он, возможно, или унаследовал от членов своей семьи, или почерпнул, уже находясь в интернате, – вспоминает Наталья Ермолаева. – Воспитатели в интернате отметили, что Вова аккуратен до педантизма: он очень любит, чтобы все лежало на своих местах, и тщательно работает над созданием этого порядка, – рассказывает наставница. – И я еле отучила его от того, чтобы… целовать руки девочкам и женщинам, с которыми он едва познакомился. Такой старомодный обычай смущает современных дам. Понятно, что появилась эта «великосветская» привычка у мальчика от тоски по родительской любви и ласке, от собственной никем не востребованной любви, которую ему не на кого было обратить. Он приветлив со всеми, он влюблялся в каждого, кто обращался к нему с добрым словом или просто с приветствием. Приставал ко всем с одним и тем же вопросом: «Ты меня любишь?»…
 
С ребенком, по словам собеседницы, всерьез занимались и воспитатели, и логопед. Но, вероятно, их усилий было недостаточно. Ребенок, когда наставница встретилась с ним впервые, заметно отставал в своем развитии от сверстников. Вова не знает о том, что не стало его мамы, но он и не помнит её. Видя, как других детей забирают в семьи, он тоже хотел «уйти домой». Сосредоточение на единой мысли «Когда же меня заберут из интерната родители?!» стало «тормозом» для мальчика в освоении новой информации, новых навыков. Одной из задач наставницы было преодоление этого «тормоза». А возможно, и превращение этой мечты в стимул для развития ребенка.

– Вова очень хотел, чтобы ему «нашли» маму и папу, он очень хотел в семью и не понимал, почему его не забирают, – вспоминает Наталья Юрьевна. – Он указывал мне на пятиэтажку, которую видел из своего окна, и говорил, что хочет там жить. А я, пытаясь утешить его, отговаривала: мол, в таких домах квартиры маленькие, там тесно...

Однако мальчику, который не бывал за пределами территории своего интерната, приходилось объяснять, и что такое… квартиры, и что такое кафе. Объяснять, по словам собеседницы, мальчику-сироте, отстающему от своих сверстников, приходилось буквально ВСЁ! Например, что это за зверь такой – корова, чем собака отличается от лисы и от волка. Ведь многих животных он никогда не видел ни живьем, ни на картинке. Книжки с картинками были в наличии, но для индивидуальных занятий по этим книжкам с такими детьми, как Вова, вероятно, дело не доходило. Шаг за шагом Володя, получив наставника, прогрессировал в своем развитии.

– У меня на глазах мальчик научился рисовать, – не без гордости вспоминает наставница. – Начинали мы с раскрасок, которые сначала разрисовывали вместе. Затем были карандаши, потом перешли к краскам. Подаренные мне Вовой рисунки я храню дома.

Большую роль, по словам собеседницы, сыграло и чтение ребенку детских книжек, сказок, стишков. Когда мальчик уходил в семью, он уже знал буквы и мог читать по слогам. Даже пытался писать – выводил отдельные буквы на бумаге.

Помогли качественному скачку во взрослении Володи и развивающие игры. С учетом того, что мальчик отставал, наставница приносила ему игры для деток младшего возраста. И сначала они осваивали их вместе.

– Конструктор «Лего», пазлы… У меня дома теперь хранятся собранные Володей картины, – говорит Наталья Юрьевна. – Я старалась делиться с ним своими знаниями и во время прогулок по парку на территории интерната. Володя живо интересовался природой, наблюдал за жуками-паучками, расспрашивал, как называются деревья и кусты, которые он видит. Услышав название, он тут же его запоминал. У Вовы прекрасная память! – отмечает собеседница.

Когда я объясняла ему, что такое семья, родители, Вова неожиданно огорошил меня вопросом: «А ты тоже родилась в детдоме?». Я ответила, что нет, что у меня были родители. Услышав о моих родителях, Вова поинтересовался: «А где тебе родителей нашли?». Он не знал этой причинно-следственной связи, что именно от родителей и появляются дети. Он был уверен, что детям, которые как-то появляются в детдоме, затем, как я уже упоминала, «ищут» и «подбирают» родителей, которые бы согласились взять их к себе домой.

По словам Натальи Юрьевны, понять, что такое семья, близкие люди, друзья, Вове помогли и беседы по телефону. Она подключала мальчика к общению со своим окружением: в его присутствии звонила сыну, подругам, давала и ему пообщаться с ними. Посвящала его в свои дела, рассказывала о том, как ходила в гости, о том, что дома у нее живет кошка. Затем купила простенький мобильный телефон и самому Вове, чтобы он мог звонить ей. Ребенок стал понимать, кто такие мама, папа, сын, дочь, дедушка и бабушка, друзья. Научился общаться: завязывать разговор с людьми, говорить на отвлеченные темы, обсуждать что-то интересное, например, природу за окном.

О том, что у его наставницы, есть свой дом, семья и какая-то своя жизнь, свои обязанности, помимо их встреч, Володя, конечно, знал. Но, привязавшись к Наталье Юрьевне, ребенок поначалу требовал, чтобы она взяла его к себе, и тяжело переживал, если их традиционная встреча с наставницей срывалась.

– Я объяснила мальчику, почему не могу взять его в свою семью, почему не все семьи могут себе позволить приемного ребенка, – рассказывает наставница Володи. – Он успокоился, но мне по-прежнему приходилось бороться с его детским эгоизмом. Случалось, что, когда у меня не получалось прийти, мальчик закатывал персоналу интерната настоящие истерики. Тогда воспитатели звонили мне, и я объясняла по телефону ребенку, что у меня форс-мажор. Говорила, что такое случается и в семье, когда взрослые не могут вовремя выполнить свои обещания, потому что есть обстоятельства, которые сильнее их: срочные дела, болезни, бытовые аварии, нежданные происшествия, например, кошка рыбной косточкой подавилась, и нужно срочно везти ее к доктору Айболиту.

Наставница настраивала ребенка на то, что ему, если он попадет в семью, нужно быть готовым к таким ситуациям. Не стоит сосредотачивать все внимание на себе, на своих переживаниях. Надо считаться с тем, что у человека, которого ты любишь, есть еще какие-то заботы, помимо забот о тебе.

– Наши еженедельные встречи стали для Вовы стимулом к тому, чтобы чему-то научится, чтобы в дальнейшем понравиться своим будущим родителям, которых, как он был уверен, ему уже подыскивают, – рассказывает Наталья Юрьевна. – Впитывая в себя познания, которые я ему преподносила, Вова старался стать лучше, чтобы вырваться из стен интерната и попасть в семью. И наши труды не пропали даром – спустя два года мальчика взяли в семью.