У детского дома семейного типа вынужденных переселенцев Рудых на новом месте за два года так и не появилось своего жилья
В детском доме семейного типа вынужденных переселенцев Елены и Евгения Рудых воспитывается шестеро приемных малышей. Свои кровные сын и дочь уже взрослые: парню 24, девушке – 22. Дочь уже замужем и в конце мая этого года явила маме с папой внучку. Благо, старшая дочь живет вместе со своей семьей отдельно, потому что супругам с шестерыми детьми – дошкольниками, первоклашками и взрослым сыном – на новом месте приходится ютиться в трехкомнатной съемной квартире. Успевшие увидеть войну, пережившие стресс от переезда дети уже интересуются: «Что будет дальше?» Ответа на этот вопрос у папы и мамы нет, они уверены только в одном: сделают для детей, которым они дали семью, все от них зависящее, чтобы у них была крыша над головой. Семье очень нужна помощь.
«Казалось, что для девочек большего удовольствия, чем полежать со мной рядышком, просто не существует. Так им нужна была мама!»
Окружающие, глядя на семейную чету Рудых и их детей, отмечают, как все малыши похожи на них. И самим супругам кажется, что все дети, которым они дали семью, были рождены для них, но по ошибке сначала попали не к тем родителям, которые их ждали…
– Я всегда была уверена, что детей в доме должно быть много, даже когда забирала из роддома своего первенца и увидела, что одну мамочку выписывают с двойней, я ей немного позавидовала: «Сразу двое – какое счастье!» – вспоминает Елена Рудая. – Но из-за того, что у меня отрицательный резус-фактор крови, мы с мужем смогли родить только двоих детей. И я всегда была уверена, что хочу дать семью сироте. Несколько наших друзей стали усыновителями раньше, чем мы. Мы тоже подумывали о том, чтобы усыновить или взять под опеку сироту. Конечно, я тогда не могла еще и предположить, что мы с мужем станем приемными родителями тройне. Счастье «в троекратном размере» было для нас неожиданным подарком.
К решению взять на воспитание в семью сироту Лена готовилась. Когда собственные дети подросли и не требовали уже неусыпного внимания, она вместе с подругой на волонтерских началах стала помогать детскому дому: женщины привозили малышам одежду и памперсы. И вдруг друг семьи сообщил: «В детдом привезли тройню. Мама бросила девочек в роддоме. Наверное, это ваши детки». Лена сразу же загорелась забрать девочек в семью.
Пока девочкам присваивали статусы, супруги собирали необходимые документы, прошли курсы приемных родителей. Это ожидание показалось Елене Рудых вечностью.
– Когда мне разрешили увидеть малышек, я их сфотографировала и обклеила снимками весь дом, – вспоминает Елена. – Старшие дети, видя мое нетерпение, даже подтрунивали надо мной: «Когда уже эти трехядерные будут дома?» А я плакала, как будто они уже мои дети: «Как же они там без меня? Кто их пожалеет? Кто их поцелует?» Когда в группе 15 отказничков от рождения до четырех лет, то разве могут уделить время конкретному ребенку?
Сейчас, глядя на те фотографии, которые появились в семье раньше, чем сами сестрички-тройняшки, Лена замечает, что малышки на них выглядят замученными, хотя ей они сразу казались красавицами. Но тогда они таковыми не были: Люба в свои десять месяцев выглядела на полгодика. У всех деток была аллергия на все на свете: лица у девочек часто покрывались красной коркой от любого нового прикорма. Веру будущей приемной матери долго не показывали, говоря, что она не в меру капризна. И только спустя несколько месяцев, все же признались: у ребенка проблемы со здоровьем и, возможно, кроха... никогда не будет ходить! «Одна девочка – инвалид, у нее ДЦП. Что вы с ней будете делать?» – сурово спросили Елену уже почти накануне передачи детей в семью. Лена ответила: «Любить».
– Сейчас понимаю, что, если бы я не забрала девочек, Вера, у которой не действовала практически вся правая сторона тела, так бы и не начала ходить, – говорит собеседница. – Центр, где ребенка могли бы осмотреть и проконсультировать, был в 200 метрах от детского дома, где были эти дети, но ребенка никто так и не показал специалистам.
Приемная мама тут же понеслась по клиникам, освоила массаж, применяла все, что помогало Верочке встать на ножки. И ребенок ожил. Профессор, которая курировала лечение Веры, вскоре отметила: «У вас такая хорошая динамика восстановления, я уверена: все будет отлично». Поборола новая мама и аллергию у всех девочек, и их «молчаливость».
– Дети не говорили, но затем сказали «мама» все хором, – рассказывает Елена. – Логопеды объяснили мне, что то время, когда у ребенка формируется речь, когда он «агукает», было упущено – они были в детском доме, некому было с ними агукать.
Впрочем, добиваться пришлось не только первых слов, но и адекватной реакции на происходящее.
– Интернатские дети – как роботы: ни на что не жалуются, – говорит Елена. – Девочки сами клали себе в рот соски и засыпали, как солдатики. Как-то Надя защемила ручку между прутьями манежа и долго сидела неподвижно молча. Я по наитию поняла, что с ребенком – беда. Всех их пришлось учить как-то сигнализировать о своих проблемах.
А в садик мы их так и не отдали. Они хотели быть со мной и только со мной. Казалось, что для девочек большего удовольствия, чем полежать со мной рядышком, просто не существует. Так им нужна была мама! Не знаю, каким образом, но, получается, они чувствовали, что рядом с ними не было мамы. Не было с рождения и чуть ли не весь первый год их жизни!
Сейчас окружающие, глядя на семью Рудых, говорят: «Не обманывайте, это все ваши родные дети». Никто не верит, что эти коммуникабельные ухоженные ребятишки когда-то были брошены – приемные.
«Мамочка, родная, забери меня отсюда прямо сейчас!»
Супруги Рудые долго не задумывались о том, чтобы взять в свою семью еще сирот. Но однажды им потребовалась помощь: не хватало средств, чтобы оплатить Верочке лечение в санатории. Родители обратились в Фонд Рината Ахметова, рассказали свою историю. Им помогли, а спустя какое-то время пригласили на фотосессию, а затем – на фотовыставку, устроенную в рамках программы «Сиротству – нет!» и посвященную приемным семьям и детским домах семейного типа.
– Там к нам и пришло решение пополнить свою семью, – признается Елена Рудая. – Мы увидели, что можно сделать счастливыми больше, чем троих сирот. Среди приглашенных была семья, которая вырастила 24 ребенка: одни детки у них вырастали, другие приходили. Муж хотел, чтобы мы взяли сразу четверых деток.
Елена даже нашла таких сирот (два братика и две сестрички) на портале «Сиротству – нет!» Уже даже стала присматривать им новую одежду, полагая, что вскоре они придут в их семью. Но, поскольку дети были из другой области, выяснилось, что приоритетным правом взять их в семью обладают жителей той области, где находятся эти дети. Но сотрудники программы «Сиротству – нет!» Фонда Рината Ахметова успокоили Елену: «Не расстраивайтесь, ваши дети от вас никуда не уйдут». Вскоре так и случилось. Четырехлетний Владик и его сестрички пятилетняя Лера и двухлетняя Аня нашлись поблизости – в детдоме в городе Константиновке.
– Лера сразу бросилась ко мне навстречу с криком: «Мамочка!», отчего у меня невольно слезы брызнули из глаз, – вспоминает Елена их первую встречу в интернате. – А Владик отвел меня в сторонку и, всхлипывая, попросил: «Мамочка, родная, забери меня отсюда прямо сейчас!» Я поклялась им, что там их не оставлю, заберу, как только разрешат.
Новички были очень замкнутыми, потому что помнили о своей жизни дома в неблагополучной семье, где с детьми обращались очень жестоко. Младшие не понимали, зачем нужны «обнимашки-целовашки» мамы и папы, а Лера, у которой после жизни в родительском доме остался рубец на лице от… ожога, вообще первое время в руки не давалась, не позволяла ее купать.
– Два года Лера время от времени рассказывала и мне, и всем своим братикам и сестрицам о том, как она получила этот ожог, – рассказывает Елена. И всякий раз ее рассказ обрастал новыми подробностями. У девочки на нервной почве все время чесалась голова, хотя не было вшей! И наконец, посоветовавшись с психологом, я решила эту проблему по-своему. Усадив детей в кружок, предложила… заменить эти воспоминания другими – менее ужасными. Все согласились, и сама Лера тоже. И ей стало от этого немного легче. Она перестала говорить об этом снова и снова. А след от ожога «выведем», когда она подрастет, – врачи говорят, что еще рано…
Дети, конечно, долго избавлялись от желания есть «в запас» и вообще… искать пищу везде, даже в мусорном ведре: не осталось ли там чего-то все еще пригодного. С появлением новичков в семье возникла и другая проблема: тройняшки Вера, Надя и Люба встретили Леру, Вадика и Аню с радостью, а новички, напротив, стали воевать со «старожилами», видя в них конкурентов…
«Нам предлагали дом в глуши, но там нет условий для того, чтобы лечить и развивать детей»
Примирил всех детей нежданный подарок. Накануне Дня усыновителя, 29 сентября 2013 года, тогдашний главный тренер футбольного клуба «Шахтер» Мирча Луческу купил семье Рудых просторный дом площадью 150 квадратных метров, а фонд Рината Ахметова полностью его обустроил. В комнатах было все: от мебели – до бытовой техники, а главное – множество игрушек и детская площадка во дворе. Семья получила статус детского дома семейного типа.
– Это было самое счастливое время для нас, – говорит Елена. – Дети, привыкшие теснится в нашем прежнем доме, спрашивали: «Мама, правда, это моя кровать? На ней никто другой спасть не будет?» Когда у каждого появилась своя территория, дети успокоились и подружились. Осенью Лера должна была пойти в первый класс школы №63, которую окончил Ринат Ахметов и здание которой капитально отремонтировали незадолго до войны. Рядом с нашим домом был хороший, тоже недавно отремонтированный стадион. Но пошла Лера в первый класс уже в Ильичевске (Одесская область).
…В мае 2014-го новый дом, который находился неподалеку от Донецкого аэропорта, в 200 метрах от гипермаркета «Метро», который теперь полностью разрушен, семье пришлось покинуть. Дети успели увидеть войну. Начались обстрелы. Прятались все, сгрудившись между капитальными стенами, так как в доме не было подвала.
В это время старшая дочь Рудых, которая училась в Ильичевске, объявила родителям, что выходит замуж, и попросила купить ей платье. А заодно посоветовала приехать к ней на лето всей семьей – и в море покупаться, и войну «пересидеть». Уезжая, вещей много с собой не брали, думали вскоре вернуться в Донецк. Но уже осенью глава семейства, а затем друзья семьи стали понемногу перевозить вещи из Донецка в Ильичевск. Благодаря «донецким» двухъярусным кроватям, удалось разместить ребятишек в трехкомнатной квартире.
– Муж привез и большую игрушку-гориллу, которую друзья подарили нам, когда мы забрали тройняшек, – Лена показывает фото из мирной жизни в Донецке. – Эта зверушка – наш талисман. После нашего отъезда в дом попал снаряд. Двери и окна вынесло взрывной волной, осколок прожег обезьяне дырочку на плече, но игрушка не сгорела. Дети были очень рады, что им любимую игрушку привезли.
Недавно сосед сообщил семье, что новый дом Рудых уже подвергся мародерству, все перевернуто вверх дном, воры начали демонтировать уже и сантехнику…
В Ильичевске супругам приходится ютиться вместе с шестью маленькими приемными детьми и взрослым 24-летним сыном в трехкомнатной квартире. Благо, дочь с мужем и малышкой, которая появилась на свет в конце мая, живут отдельно. Хозяева квартиры, пустившие многодетную семью на очень лояльных условиях – за оплату коммунальных услуг, – в обозримом будущем планируют продажу квартиры. Переселяться детскому дому семейного типа пока некуда.
– Девочки уже повзрослели и чувствуют, что ситуация складывается непростая, они интересуются: «Что будет дальше?» Здесь нам предлагали дом в глуши – в 50 километрах от границы с Молдовой. Если бы мы были фермерами и у нас были бы уже взрослые дети, то это был бы не самый плохой вариант. Нам предлагали дом в глуши. Но там нет условий для того, чтобы лечить и развивать детей. А Верочка привязана, и Владик, у которого много проблем со зрением, нуждаются в постоянном медицинском наблюдении, – рассуждает собеседница. – Мы отказались. Приняли решение строиться. Местные власти выделили нам участок в четырех километрах от Ильичевска, в селе Молодежное. За полтора года нам удалось возвести стены и покрыть их крышей.
Добрые люди помогли. Как-то Рудые познакомились с руководителем Благотворительного Фонда «Паруса детства». Вскоре о семье написали и сняли сюжет. После публикации со строительством помог один местный бизнесмен. И очень неожиданно помог прораб, который строил в Донецке именно тот дом, который затем купил для семьи Мирча Луческу, а Фонд Рината Ахметова помог обустроить. Прораб, который сейчас возводит дома состоятельным людям в Киеве, отдал Рудым в подарок стеклопакеты, которые не понравились его заказчику и тот велел их заменить. Прораб тут же вспомнил о нуждах знакомой семьи.
– Кстати, в канун Дня усыновления в прошлом году нас поздравили не местные власти, а работники бывшего Донецкого центра (теперь организация переехала – авт.) для детей, семьи и молодежи. Они позвонили нам, приятно было, что о нас помнят, – делится Елена. – А в канун Дня Святого Николая наши дети традиционно получили новогодние подарки от Рината Ахметова.
Дети Рудых в своей записке Деду Морозу попросили о самом насущном: «Подари нам, пожалуйста, новый дом, а Украине – мир». Но как быстро будет двигаться строительство очень нужного семье жилья, сейчас сказать трудно.
– В связи с новыми коммунальными тарифами и тем, что, кроме Леры, у нас в семье сразу четверо школьников добавятся (Вера, Надя Люба и Владик идут в первый класс), наши расходы явно увеличатся, – сетует Елена. – У кого просить помощи, не знаем: нам говорят, что в бюджете Ильичевска средств для обеспечения нас жильем нет. И, увы, часто приходится слышать от чиновников, к которым приходится обращаться: «Вы же не наши». Да, мы – вынужденные переселенцы, но мы ведь не иностранцы, уже «здешние» – здесь стали на учет как детский дом семейного типа. Поэтому хотелось бы понимания и поддержки со стороны местной власти. Поддерживает же нас только Центр социальных служб для детей, семьи и молодежи, остальные как будто ждут, когда же мы вернемся домой. Но пока не похоже, чтобы это случилось в ближайшие годы. А дети ждать не могут – им нужно расти и развиваться здесь и сейчас.
