Теория нравственности. БЛОГ Алены Лукьянчук, психолога, гештальт-терапевта, эксперта Гуманитарного штаба

Время бежит неумолимо, предпоследний месяц 2016 года уже начал свой отсчет, год почти окончен. Покинувшие зону военных действий люди уже третий год живут в очень странном режиме выживания, ожидания, помощи. Кто-то адаптировался, кто-то нет. Оглядываясь назад, можно много рассуждать и спорить о поступках людей в 2014 году с точки зрения нравственности: кто был прав, кто нет.

Нравственность – это очень размытое понятие. За время войны я слышала множество мнений о помощи людям, оставшимся по ту сторону линии соприкосновения. Хорошо это или плохо помогать тем, кто остался на неподконтрольной территории? Можно ли оставлять детей в местах обстрелов, можно ли помогать тяжелораненым пленным? Нравственно ли оставить умирать человека, который не разделяет твоих взглядов. Надо ли помочь этому человеку едой, лекарствами. Как можно было поступить по-другому, и к чему бы привели иные поступки?

Вообще, что такое нравственность во время конфликта? А духовность? Только ли общественным мнением регулируется нравственность?

Вспомните события XX века. Только что закончилась Вторая мировая война. Фашизм истребил шесть миллионов евреев. Этих людей расстреливали, травили газом, сжигали в печах… Чудом выжившие стремятся уехать из этой страшной Европы в Палестину. Там их дом, там они будут среди своих. Но власти Великобритании, которые тогда контролировали территорию будущего Израиля, начинают борьбу с нелегальной миграцией евреев. Палестина в блокаде.

Что делать обычному человеку? Как поступить? Можно просто возмущаться. Можно отмахнуться: «А что я могу сделать?».

Молодой американец Лоуренс Колберг решил эту моральную дилемму. Он нанялся на торговое судно и нелегально перевозил евреев из Европы в Палестину. Это было опасно, это было незаконно. Нарушение закона и страх репрессий были для него не так важны, как нормы милосердия.

Когда Колберг вернулся в США, он занялся научной психологией и создал теорию нравственного развития и морального выбора. Она до сих пор остается одной из наиболее авторитетных и обсуждаемых. Самым главным инструментом исследования стали придуманные Колбергом дилеммы. Среди наиболее известных – дилемма Хайнца, или «жадного аптекаря».

Дилемма Хайнца

Чтобы было понятно, о чем идет речь, немного детальнее о дилемме Хайнца. Представьте такую ситуацию.

Женщина умирает от особой формы рака. Есть только одно лекарство, которое, по мнению докторов, могло бы ее спасти. Это препарат радия, недавно открытый фармацевтом в этом же городе. Изготовление лекарства стоит дорого. Но фармацевт назначил цену в 10 раз больше. Он заплатил 400 долларов за радий, а за небольшую дозу лекарства требует 4000 долларов.

Муж больной женщины, Хайнц, обошел всех знакомых, взял взаймы сколько смог и использовал все легальные средства, но собрал лишь около 2000 долларов. Он сказал фармацевту, что жена умирает, и просил его продать лекарство дешевле или подождать с остальными деньгами. Но фармацевт ответил: «Нет, я открыл это лекарство и собираюсь хорошо на нем заработать».

И тогда Хайнц решил взломать аптеку и украсть лекарство.

Вопросы:

1. Должен ли Хайнц украсть лекарство? Почему?
2.  Если бы Хайнц не любил свою жену, должен он был бы украсть лекарство для нее?
3. Предположим, что умирает не его жена, а чужой человек. Должен ли Хайнц стащить лекарство для чужого? Почему да или нет?
4. Предположим, этот Хайнц все-таки залез в аптеку. Он украл лекарство и дал его жене. На следующий день в газетах появилось сообщение о грабеже. Офицер полиции Браун, который знал Хайнца, прочитал сообщение. Он вспомнил, что видел Хайнца бегущим от аптеки, и понял, что это сделал именно он. Должен ли офицер Браун сообщить о том, что кражу совершил Хайнц?
5. Допустим, офицер Браун – близкий друг Хайнца. Должен ли он тогда подать рапорт о том, что видел?
6. Представим, что офицер Браун сообщил о Хайнце. Хайнц был арестован и предстал перед судом. Должен ли судья определить Хайнцу наказание, или он должен освободить его?

Самое главное: «правильного» решения этой дилеммы нет!

Весь вопрос в том, как принимается само решение. И здесь Колберг выделяет несколько этапов нравственного развития.

Этап 1. Повиновение. Хайнц не должен красть лекарство, потому что его посадят за это в тюрьму. Или: Хайнц должен украсть лекарство, потому что оно стоит только 400 долларов, а не 4000, которые требует фармацевт.

Этап 2. Собственный интерес. Хайнц должен украсть лекарство, потому что он будет очень счастлив, если спасет жену. Или: Хайнц не должен красть лекарство, потому что тюрьма – ужасное место, и он будет там страдать больше, чем от смерти жены.

Этап 3. Конформизм. Хайнц должен украсть лекарство, потому что его жена ждет этого, и он хочет быть хорошим мужем. Или: Хайнц не должен красть лекарство, потому что он пытался сделать все что мог в рамках закона, мы не можем его ни в чем обвинить.

Этап 4. Закон и порядок. Хайнц не должен красть лекарство, потому что закон запрещает кражу. Или: Хайнц должен украсть лекарство для своей жены и принять положенное за это наказание, а также заплатить фармацевту всю сумму.

Этап 5. Права человека. Хайнц должен украсть лекарство, потому что каждый имеет право на жизнь, независимо от норм закона. Или: Хайнц не должен красть лекарство, потому что фармацевт имеет право на свой доход.

Этап 6. Универсальная этика. Хайнц должен украсть лекарство, потому что спасение человеческой жизни – это более фундаментальная ценность, чем право собственности другого человека. Или: Хайнц не должен красть лекарство, потому что другие так же сильно нуждаются в нем, и их жизни представляют такую же ценность, как жизнь его жены.

Ценность человеческой жизни

Кольберг разработал еще несколько дилемм, но основной смысл один и тот же – есть дилеммы, которые сложно оценивать обычными мерками. Есть ценность человеческой жизни и она, пожалуй, ближе к понятию духовности, нежели нравственности.

Я заметила, что истории детей трогают всех больше, чем истории взрослых людей. Это понятно – дети беззащитны, и это касается как нравственности, так и духовности. Но когда речь заходит о диалоге или более сложной дилемме – спасении этих самых детей всеми способами, то выбор становится сложнее, чем отдельно взятая история. Жизнь вообще не черно-белая, и за любой сложной историей стоит дилемма. Пройдут годы, и останется лишь спасенная жизнь того или иного человека, все остальное будет размыто временем, как песок водой. И, пожалуй, это единственная самая большая правда.

Я бы очень хотела, чтобы после этой войны спасенных жизней было много, и спасенные люди смогли рассказать свои личные истории, без прикрас. Чтобы эта война кроме деления на «своих» и «чужих» имела лица, конкретные лица, и тогда вопрос нравственности тех или иных поступков стоять не будет.

Нравственность определяется обществом, в котором мы живем и в котором мы выросли, именно оно диктует нам нормы поведения: ходить по улице в одежде или без нее, считать ли человеческую жизнь ценностью или относиться к ней как к цифре статистики.

И только духовность измеряется внутренними ценностями и установками, взятыми из семьи и личного опыта. И именно личный опыт может сделать нас бесчувственными: «я же разобрался со своими проблемами сам, чем они хуже». Или наоборот, развить эмпатию и, подобно Колбергу, принять решение помогать незнакомым людям, потому что «кто, если не я» им поможет.

Измерять поступки во время «запредельных» событий можно лишь спасенными жизнями и ничем другим. Только они останутся в памяти спустя время, и только они являются высшей ценностью.

ИСТОЧНИК