Римма Филь: Гумштаб Рината Ахметова будет работать. Мы должны помочь людям дожить до мира
К годовщине создания Гуманитарного штаба Рината Ахметова «Сегодня» начинает серию интервью об изнанке войны, борьбе за право помогать людям, мифах, которые разрывают страну, и о путях спасения. Первый разговор – с координатором Гумштаба.
– С момента создания Гуманитарного штаба вы часто повторяете фразы: «По личному распоряжению Рината Ахметова мы смогли», «Мы вылечили». Вы – одна из тех, кто это распоряжение – "помогать", от него слышал лично. Скажите, насколько ему больно за своих земляков?
– Самое основное – помощь Рината Ахметова идет от души. Я не знаю еще такого человека, который бы так искренне переживал и так много делал для своих земляков, которые оказались в беде. Таких людей очень-очень много. По оценке ООН, 5 миллионов мирных жителей Донбасса нуждаются в гуманитарной помощи. Это старики, инвалиды, дети, многодетные семьи. Им помогает Штаб Ахметова уже год.
В каждом продуктовом пакете, который получают наши старики, в каждой баночке лекарств, которые мы даем больным деткам, – частичка нашей души, нашей заботы.
Год войны выкристаллизовал для меня формулу патриотизма. Патриотизм и любовь к Родине проявляются через любовь к конкретному человеку, через помощь тем, кому тяжело. И если у человека есть боль, что земляку плохо, вот тогда этот человек – патриот.
– Ваш дом в Донецке находится или находился в самом обстреливаемом районе – это поселок Октябрьский, у аэропорта. Там, кстати, и малая родина Рината Ахметова. Что сейчас с вашим домом? Уцелел?
– В поселке Октябрьский нет дома, который бы полностью уцелел. Моя улица – в полутора километрах от аэропорта. Наш дом "ранен": пробита крыша, нет ни одного целого стекла. Безумно тяжело даже видеть фотографии... Осознание войны приходит, когда она крылом своим затронула тебя, твою семью, твоих знакомых. Когда человек далек от этого, и слава богу, что далек: он многого не понимает. Например, когда мы разговариваем сейчас с вами, вроде бы как спустя год с начала войны, именно сейчас кто-то сидит в подвалах, кто-то тяжело ранен, а где-то идут боевые действия. Это реальность настоящего. Эта война – не наше прошлое. Это наше настоящее.
Люди продолжают страдать, гибнуть. Каждый день мы получаем информацию о раненых мирных жителях. Вот за минувшие выходные – трое раненых детей. Тяжело раненных. Все раненые детки полностью находятся под медицинским сопровождением Штаба.
Война – это очень страшно. Мы были свидетелями первого обстрела, когда были бои за Донецкий аэропорт. И на следующий день наш красивый, очень тихий район, превратился в Чернобыль. Когда очень громко пели только птицы, но уже не ездили машины, не летали самолеты...
– Вы тогда понимали, что это начало одной большой беды? Что сейчас начнет происходить непоправимое, начнут гибнуть люди? Что вы, возможно, не вернетесь в ближайший год домой? Понимали?
– Нет, конечно. Мы надеялись, ну, две недели, ну, еще неделечку. Ведь не может быть войны в Европе в XXI веке! Ведь это невозможно! В прошлом году мы все стали нумерологами. И жили от даты к дате. День шахтера, День города, День освобождения Донбасса – мы вот приедем, мы вернемся… В наш дом три месяца попасть было невозможно из-за плотности огня. А потом, когда родственники спросили: что забрать? Мы всей семьей хором ответили: фотографии.
Война расставляет приоритеты. Становятся важными настоящие жизненные ценности. Отношения. Прошлый год был каким-то миксом горя, ужаса, но и оптимизма.
– В какой момент вы поняли, что из журналиста, который жил в успешном мегаполисе, выпускал интересную газету, вам нужно сейчас стать лицом глобального процесса помощи? Были ли вы готовы к тому, что придется не просто помогать, а бороться за возможность помогать?
– Самое страшное, что было в прошлом году – это ощущение своей беспомощности. Ты ничего не мог изменить! Это было ужасно! И поэтому, когда Ринат Ахметов заявил о решении создать Штаб для помощи мирным людям, и особенно когда предложил работать, это было то решение, которое принимается, ни секунду не раздумывая. Конечно же – да!
Да, было сложно. Очень сложно морально. Да, выгораешь. Но, самое главное, это возможность быть нужным и помогать другим!
Тогда, год назад, мы начали с эвакуации людей. Было безумие с вывозом. Мы вывозили людей автобусами, микроавтобусами, маленькими машинами с помощью волонтеров. Старичков с клетками, с попугайчиками, парализованных людей, сквозь обстрелы. Это были просто сводки с фронта. Из разряда нереального. Мы целый день думали, как вывезти лежачих больных, очень тяжелых инвалидов из дома престарелых. Их можно было перевозить только на носилках. В микроавтобусах не было мест. Единственная возможность эвакуировать – это катафалки. Было жутко даже говорить об этом. Но это был выход.
– Когда вы поняли, что это настоящая война?
– Много было трагедий. Каждая из них – кровавый рубец на сердце. Очень большой след оставила Горловка. Гибель молодой девушки с маленькой доченькой. Эти фотографии облетели весь мир. А через несколько дней после этой трагедии в перевалочные пункты МЧС стали ехать мамы с новорожденными детками из горловского роддома. Этим детям было сутки и двое. А мы плакали и не знали, что делать с этой бедой. Вот тогда стало понятно, что это жестокая и настоящая война.
Мы понимали, что в пекле остались люди, самые незащищенные. Все страдали. Те, кто выехал и все бросил дома. И те, кто там остался.
Ринат Ахметов принял решение доставлять продукты для мирных жителей – переселенцев и тех, кто остался в своих городах. Это было тоже похоже сначала на сюрреализм. Ну как это? В цивилизованном Донецке – и вдруг люди сидят без еды…
Я очень хорошо помню, как боялись ехать водители, потому что в первый рейс отправлялось тогда 60 огромных 20-тонных грузовиков с надписью "Гуманитарный штаб Рината Ахметова" с белым крестом на желтом фоне. Они говорили: «Это мишень?» Мы не знали, что нас ждет впереди, как нас встретят. Накал в обществе был сравним с теми снарядами, которые летали по Донецку. Ненависть к донецким, обвинения в войне и обвинения вообще во всем, в чем только можно.
– Слышали ли вы обвинения в этом году, чувствовали ли вы себя мишенью?
– В нашей стране беда. Общество сейчас крайне агрессивно. Много трагедий. Много боли. В этой ситуации обвинения, конечно же, будут. Тут важно для себя понимать, что ты делаешь, зачем ты это делаешь.
Мы в Штабе не работаем – мы живем. Нельзя с 9 до 18 принимать через себя людскую боль, а потом вечером не думать об этом.
Несмотря на то, что работаем мы с разными направлениями – помощь раненым, выдача и доставка продуктовых наборов, психологическая помощь, – мы вместе переживаем и вместе радуемся, когда удается решить проблему. Это нельзя "выключить кнопкой".
Недавно Ринат Ахметов сказал очень важную философскую фразу: «Человек должен жить так, чтобы, глядя один на один на себя в зеркало, он не опускал глаза от стыда».
Мы помогаем людям. В этом главная суть того, что мы делаем в Штабе. За год мы помогли выжить более миллиону человек.
– Верой и надеждой на мир живет очень много людей, миллионы. Прошел год. Очень много было сделано. Что будет со Штабом дальше?
– Штаб будет работать до тех пор, пока в нашей помощи будут нуждаться простые мирные люди. И ничего не сможет помешать. Мы должны помочь людям дожить до мира.
Сейчас важно, чтобы военные действия прекратились. Чтобы люди перестали гибнуть, чтобы не было раненых детей. Потом надо будет долго и кропотливо лечить наши души. Лечить и учить. Лечить от непонимания, учиться состраданию и милосердию.
Фильм о Гуманитарном штабе "Битва за людей" покажут на ТРК «Украина» 16 августа, после программы «События».
