Александр Венгер: лучше заразить ребенка отрицательными переживаниями родителей, чем эмоционально отстраниться. Интервью на kontrakty.ua
В эксклюзивном интервью «Контрактам» детский психолог, доктор психологических наук, профессор кафедры психологии Международного университета «Дубна» (г. Москва) Александр Венгер рассказал о том, как бороться с детской агрессией и как выявить признаки депрессии у детей войны.
К: Александр Леонидович, как вы оцениваете психологическую ситуацию, которая сложилась в Украине?
- Очень тяжелая. Во всех отношениях: политически, экономически, социально, психологически.
К: С чем психологам приходится сталкиваться, особенно если мы говорим о детях?
- С острым стрессом. У некоторых детей очень большие проблемы, особенно если погиб кто-то из родных, и ребенок переживает утрату. Это может иметь длительные и тяжелейшие последствия, вплоть до того, что такой ребенок всю свою взрослую жизнь останется с чувством сиротства. А случаи, когда друзья и даже родственники оказываются в разных лагерях, просто переворачивают представление о мире. Мир обычно делится на «нас» и «их». Не самая лучшая концепция, но она достаточно нормальная. А в этой ситуации никаких «нас» нет. «Мы» вдруг оказались друг другу чужими. Соответственно, нарушается представление об устройстве мира в целом.
К: Как нужно работать с детьми, которые побывали в зоне боевых действий и получили психологическую травму?
- Сложно ответить на ваш вопрос в двух словах. Главное - работать с этими детьми в рамках привычных и естественных для них видов активности. Арт-терапия, то есть художественная деятельность. Игровая терапия – направлена на активизацию двигательных способностей ребенка. Простым общением тут не ограничишься. Иногда говорят, что психотерапия – это лечение разговором. Так вот, с детьми это не работает. С ними нужно задействовать привычную для детей активность.
К: Какие рисунки могут быть у детей, которые перенесли серьезные стрессы? Как они выражают это визуально?
- Такие рисунки обычно плохо пространственно организованы: значительная часть листа остается пустой, на остальной площади отдельные пятна краски, которые плохо соотносятся друг с другом. Такие дети часто используют в своих рисунках много черного цвета. Нередко это - черный и красный цвет, который выражает возбуждение и агрессию. Также у них часто распадается предметный рисунок. То есть ребенок, который раньше рисовал реальные вещи, такие, как дерево, кота, маму, дом, пейзаж, начитает создавать совершенно беспредметные иллюстрации. Часто это хаотичные маски.
К: Не делают ли родители ошибку, когда отстраняются от ребенка, чтобы не травмировать его своими чувствами?
- Это и есть ошибка - отстранение. Хотя иногда это делается из самых лучших побуждений, чтобы не заражать ребенка своими отрицательными переживаниями. Но лучше уж заразить отрицательными переживаниями, чем эмоционально отстраняться.
К: Обязательно ли честно рассказывать ребенку об ужасах войны? Какую часть правды можно скрыть?
- У взрослых бывают особо острые реакции на горе: когда человек начинает громко рыдать. Иногда подключается истерический компонент, когда человек начинает рвать на себе волосы и т.д. Такие реакции очень нежелательно демонстрировать при детях. А вот спокойно поделиться своими тяжелыми переживаниями можно. Это все ж лучше, чем отстраняться.
К: А как на это реагирует детская психика? Будет ли ей от этого лучше?
- Делиться нужно потому, что для ребенка важно не терять контакт с родителями. Иначе, он начнет ощущать себя беззащитным. Даже переживающий трагедию родитель – это все равно защита. А вот отошедший родитель – это уже «я остался один, беззащитный по отношению к этому враждебному, чужому миру».
К: Какие проявления в поведении ребенка должны серьезно насторожить родителей?
Нарушение сна, когда ребенок или очень трудно засыпает или с криком просыпается ночью из-за кошмаров. Иногда у детей начинается снохождение от пережитой психологической травмы, когда он вскакивает с постели, но не просыпается. Также должны насторожить признаки резкого нарушения аппетита. Появление агрессивных импульсов или резкое их усиление, если они проявлялись и ранее. Этот симптом, кстати, меньше всего осознается родителями как психологическое нарушение и часто рассматривается как плохое поведение или проявление характера. А дело может быть в стрессе. Если всех этих признаков раньше не было, и появились они после какой-то экстремальной ситуации, то это почти всегда показатель плохого психологического состояния.
К: Всегда ли нужно обращаться к профессионалам, или родители могут самостоятельно вывести ребенка из стрессового состояния?
- Прежде всего, ребенку нужна повышенная забота, более тесный эмоциональный контакт. Иногда дети просятся спать вместе с родителями, и если ребенок находится в таком остром состоянии, то следует ему это разрешать. И проследить, не улучшится ли после этого его состояние. Если да, то, наверное, можно обойтись и без профессионала. При отрицательном результате нужно идти к психологу. Недели наблюдений хватит, чтобы это понять.
К: Сколько может длиться восстановление детей войны? Речь идет о месяцах-годах?
- Здесь все зависит от конкретного ребенка. Бывают разные случаи: кто-то пострадал физически, у кого-то погиб близкий человек, некоторым детям в течение долгого времени приходилось сидеть в подвале и слушать, как рвутся снаряды. Если у ребенка особо острая травма, то период реабилитации может длиться не месяцами, а годами. Доходит до двух-трех лет. Но это не значит, что всем детям это показано. Иногда кому-то из них и вовсе не нужна психологическая поддержка – все очень индивидуально. Есть дети с высокой устойчивостью к стрессу.
К: В нашей стране родители не всегда ведут своего ребенка к специалисту в случае необходимости, особенно если речь идет о «плохом характере». Иногда махнут рукой – само пройдет. Чем это чревато?
- Это чревато тем, как я уже говорил, что у ребенка на всю жизнь останется повышенный уровень тревоги и много страхов.
К: Как это может помешать ему во взрослой жизни?
Такому человеку будет трудно самореализоваться. Его будут мучить постоянные сомнения - «а вдруг я сделаю что-то не так?», «на всякий случай лучше не буду пробовать себя». Это может привести ребенка к пассивности во взрослой жизни.
К: Психологи говорят, что от стресса часто проявляется психосоматика, когда человек начинает болеть без причины и прочее. Когда наступает кризис психосоматики?
Сначала кризисная ситуация должна разрешиться, а потом идет по нарастающей. По наблюдению моих коллег, максимум пихосаматических заболеваний происходит через полтора года после кризиса.
К: Возможны суициды?
Да, суицидальный риск повышается тоже.
К: Для детей это тоже характерно? В каком возрасте может проявиться желание покончить с собой? Какие особенности такого состояния?
В детском возрасте такое развитие событий маловероятно. А в подростковом - вполне. То есть у детей в возрасте 11-12 лет появляется суицидальный риск. Мысли о самоубийстве почти всегда возникают на фоне депрессии, симптомы которой - ребенок гораздо реже смеется и чаще плачет. Это еще не признаки суицидального риска как такового, но уже депрессивный фон, который должен заставить родителей беспокоиться.
К: У детей в состоянии стресса повышается агрессивность. Они начинают причинять боль окружающим, в том числе и животным. Объясните, в чем причина?
- Вообще-то, мы так устроены, что всегда ищем виновных. Если я задумался и наткнулся на столб, то у меня возникает мысль: «Какой идиот поставил этот столб тут?». И даже возникает желание этот столб побить. Появляется агрессия, которую нужно куда-то выплеснуть. В итоге достается близким людям. Чаще всего даже не животные страдают, а братья-сестры. Потому что всегда под рукой. И самих себя тоже виним, если врезались в столб. Это проявление так называемой «аутоагрессии» - агрессивного чувства по отношению к самому себе. В таком состоянии дети и взрослые начинают причинять себе вред: расковыривать ранки, расчесывать до крови руки и ноги. Кстати, суицид – это крайняя форма аутоагрессивного отношения к себе. Наказать себя максимально.
К: Что делать, если такое происходит с ребенком?
Нужно применять так называемое «отреагирование» агрессии. То есть практиковать социально-приемлемые формы агрессии. Например, поколотить боксерскую грушу или попрокалывать воздушные шарики. Применять любые агрессивные действия, которые разрешены в обществе. Но ни в коем случае нельзя отреагировать агрессию на других людей или животных, даже на их изображения этого делать не стоит.
К: И это поможет восстановить ребенка?
- Да. Но должна быть системная работа над агрессией. Один раз поколотить боксерскую грушу не поможет. Кстати, любой спорт дает выход агрессивным тенденциям, любой активный спорт. Шахматы не в счет.
К: Бегать, нырять, плавать, ходить на борьбу?
- Да, но кроме борьбы, пожалуй. Этот вид спорта как раз может таить высокий риск. Лучше его избегать.
К: Какой ваш прогноз? Что произойдет, если не решать проблему страхов детей войны? Мы потеряем целое поколение?
- Это слишком мрачный прогноз - потерять поколение. А вот его психическое состояние определенно ухудшится.
Александр Венгер проведет авторские тренинги на бесплатных курсах для психологов «Травма войны», организованных Гуманитарным штабом Рината Ахметова.
