Людмила Петрановская: психологическая помощь ребенку должна быть оказана в первый месяц после травмы
В эксклюзивном интервью «Контрактам» педагог-психолог, специалист по семейному устройству и основательница Института развития семейного устройства (г. Москва) Людмила Петрановская рассказала, как людям в зоне АТО справляться со стрессом. По приглашению Гуманитарного штаба Рината Ахметова г-жа Петрановская приняла участие в Международной конференции «Травма войны: психологическая помощь и реабилитация», а с декабря начнет обучать украинских специалистов работе с людьми, ощутившими на себе ужас войны.
К: Людмила Владимировна, чем война в Украине опасна для психологического здоровья нации? Чем это чревато?
Любая война опасна. Большое количество людей оказываются травмированными. Участники военных действий и мирные жители, которые попадают в зону боевых действий, их семьи и родственники. Это огромное количество людей, которые испытывают сильный стресс – угрозу для жизни. Многие теряют свои дома, привычный образ жизни, работу, родных и т.д. Происходит массовая драматизация. Кроме того, как только проливается первая серьезная кровь, начинаются уже необратимые процессы: появляется желание отомстить, наказать виновных. Эти события очень трудно остановить. И население становится перед таким непростым выбором, как амнистия. Кто-то начинает говорить: «Ну как же так! Они делают, что хотят, и за это не понесут никакого наказания». А с другой стороны, если нет никакой амнистии, то людям уже нечего терять, и они будут убивать все больше и больше. То есть во время войны общество встает перед очень тяжелым гуманитарным выбором. И, к сожалению, тут нет правильного решения. Любой выбор будет плохим.
Поскольку в Украине ситуация развивалась так стремительно, никто к ней не был готов, поэтому психологическому аспекту войны уделяется мало внимания. В обществе начинается жесткое противостояние, деление на наших и ваших, упрощение противника: вы - вата, вы - укропы. И это может затянуться на годы. Например, некоторые дети в школах начинают драться, потому что "мой папа за этих, а твой папа за тех". Такая проблема сама собой не рассосется.
К: Это маховик, который трудно остановить. До чего он может "раскрутить" страну?
Оптимистичный вариант – это если украинское общество поймет, что все в одной лодке и жить все равно нужно вместе. А выяснение, кто прав, кто виноват и кто кого кормит, точно не способствует становлению политической нации. Потому что задачи, которые сейчас стоят перед украинским обществом – это стать украинской нацией, изменить общественный договор с властью, прекратить с ней родительски-детские отношения.
К: А что вы подразумеваете под родительски-детскими отношениями в государстве?
Это тип отношений, который нам достался в наследство от СССР. Есть некий царь-батюшка, то есть власть, и она о нас заботится, решает наши проблемы, а мы за это ее любим и слушаемся. Это родительски-детские отношения. Современный мир не живет по таким правилам. Фактически речь идет о перезагрузке государства на совершенно новом уровне. Власть не должна быть родителем и господином, которого мы слушаемся и ждем в ответ на наше послушание подачек. Это лишь нанятые народом менеджеры. На самом деле, переход к цивилизованным отношениям власть-общество — сложная задача. Это грандиозный прыжок вперед, культурный и политический. И для такого прыжка необходима консолидация всех сил общества. Неслучайно вам всеми силами стали навязывать гражданскую войну, потому что война — это лучший способ обескровить и ослабить.
К: Противника?
Понимаете, Украина для России не противник. Гражданская война действительно навязана Россией. Она сделана, что называется, вручную. Украина для России не столько противник, сколько некое зеркало, в котором она видит себя такой, какой могла бы стать, но не стала. И это зеркало очень хочется разбить. Навязывание гражданской войны в этом случае необходимо, чтобы не дать Украине вырваться вперед. Чтобы эта война страну просто поглотила.
Поэтому самым негативным будет тот вариант развития событий, в котором у украинцев ничего не получится. Где их накроет разочарование, а все жертвы окажутся напрасными. Когда выяснится, что страна все равно пришла к тому, с чего все началось: коррупция, воровство, несправедливость. А оптимистический вариант развития событий – это если общество все же сможет преодолеть раскол, сможет честно поговорить друг с другом и осознать, что все равно жить вместе и что не обязательно быть всем одинаковыми, чтобы сообща строить будущее.
К: В нашем обществе сейчас появилась агрессия, и она растет. Как этот процесс остановить?
Во-первых, всем необходимо признать, что эта агрессия есть. Во-вторых, понять, что она намеренно нагнетается. Всегда есть люди, причем как с одной, так и с другой стороны, которым это выгодно. Ведь очень удобно не проводить реформы, но сваливать все на войну. А идет война, на ее проведение направляются существенные потоки финансирования, на которых нечистые на руку чиновники могут наживаться. Общество должно осознать, во что его втягивают и не позволить себя разобщить, не дать Украине погрязнуть в этой войне.
К: Вы сталкиваетесь с какими-то новыми для себя проявлениями стресса у детей и взрослых?
Я практикую в России. Конечно, там тоже высокий уровень стресса, и он отражается на всем. Например, я уже много раз замечала - как только начинается экономический кризис, сразу взлетают показатели детского воровства. Дети интуитивно чувствуют эту угрозу, а приемные дети особенно, и они сразу начинают, в меру своего понимания, заботиться о себе самостоятельно, воруя вещи, продукты, деньги. В России тоже сейчас возникает много конфликтов, когда люди теряют контакт со своими близкими. Есть случаи, когда семьи распадаются, и люди перестают общаться с друзьями и коллегами из-за разногласий в украинском вопросе.
К: С такой сложной ситуацией тяжело справляться даже взрослым, не то, что детям. Особенно если родители не могут уделить им должного внимания. Какие могут быть последствия?
Мы их видим на примере людей, которые были детьми во время второй мировой войны. У них возникают сложности в семейной жизни, проблемы со здоровьем и саморегуляцией. Все дело в том, что в свое время они не получили должной поддержки от родителей и были вынуждены справляться со стрессом самостоятельно. У многих из них тяжелый характер и серьезные проблемы. Даже серьезнее, чем у их родителей, которые сами на себе эту войну вытянули. Дети страдают больше, чем взрослые.
К: Что вы имеете в виду, говоря о тяжелом характере?
Это когда человек хочет всех контролировать, всех воспитывает. Он нетерпелив, жесток, требователен, не чувствует личных границ других людей и навязывает окружающим свои советы. Всем знакомы такие люди из старшего поколения.
Очень важно, чтобы общество отдавало себе отчет, что дети являются самыми уязвимыми в подобных ситуациях. Долг взрослых - об этом помнить и не только обеспечивать детям безопасность, питание и возможность посещать школу, но и заботиться об их эмоциональном состоянии. Ребенок нуждается в общении, выражении своих чувств, ему необходимы сочувствие и понимание.
К: С одной стороны, дети зажимаются, перестают говорить, спать и есть, с другой, появляется детская агрессия, вплоть до убийства животных. Хотелось бы услышать ваше мнение, почему так происходит и что с этим делать?
Детская психика так устроена, что, будучи даже свидетелем, ребенок может получить не менее сложную травму, чем жертва. Например, на глазах у малыша погибли или были убиты люди. Для него это может иметь более тяжелые последствия, чем в случае, когда пострадал бы он сам. Потому что жертва от безысходности вынуждена действовать: она плачет, кричит, убегает, прячется. В то же время свидетель бездейственно смотрит на происходящее и травма полностью уходит внутрь. В подобных ситуациях одни дети могут пойти по пути идентификации себя с жертвой, другие — с агрессором. В первом случае дети начинают вредить сами себе: вырывать себе ногти, волосы, обжигаются, в общем, травмируются. Во втором случае дети пытаются проиграть ситуацию, примерив на себя роль насильника. Они могут проявлять жестокость по отношению к животным, к младшим братьям и сестрам, потому что очень испуганы и не хотят быть жертвой. Это серьезная психологическая травма, которая требует особого внимания и специальной работы с психологом.
К: Сколько может потребоваться времени для реабилитации таких травмированных детей?
Есть разные уровни реабилитации. Сразу нужно оказать срочную помощь по снижению общего уровня тревожного состояния. Это вопрос нескольких первых недель после травмы. А есть психологические проблемы, с которыми невозможно работать прямо сейчас, потому что они могут задевать более ранний опыт ребенка. Например, его били до этого, поэтому ребенок особым образом отреагировал на сцену насилия.
Интенсивная срочная помощь должна быть оказана в первые месяцы. И только после этого можно приступать к психологической реабилитации, но лишь когда ребенок будет к этому готов. А он может быт готов через год, через два или даже через пять.
К: На каком этапе нужно обращаться к специалисту?
Главное - не поддаваться панике, она только мешает. Родители должны понимать, что от них зависит гораздо больше, чем от любых психологов. И начинать нужно с улучшения психического состояния самих родителей и общей атмосферы в семье. Для этого людям необходима поддержка. Их нужно проинформировать, куда обратиться за психологической помощью. Для таких людей необходимо проводить регулярные групповые занятия, где рассказывать, как протекает травма и какими бывают реакции на стресс. Каждый человек слушает и примеряет на себя услышанные ситуации. После этого повышается количество обращений к психологам. Для людей очень важно, чтобы была какая-то дверь или окошко, куда они могут обратиться за помощью.
К: Людмила Владимировна, дайте несколько советов людям, которые сейчас находятся в зоне боевых действий и испытывают тяжелый стресс. Что им делать, чтобы не сойти с ума и позаботиться о своих детях?
Если вы понимаете, что вас что-то заставило перейти в состояние затяжного стресса, когда вы находитесь в постоянной готовности защищаться, у вас отключилась чувствительность, вы превозмогаете боль и страх, тогда очень важно улучать моменты спокойствия и посвящать эти промежутки времени себе, расслабляться. Например, помыться, сходить в баню, сменить одежду на чистую и удобную. Возможно, просто посидеть в одиночестве, посмотреть на деревья, воду. Поговорите с близкими по телефону, послушайте любимую музыку. Нужно обязательно найти время для себя. Иначе есть риск застрять в состоянии постоянного напряжения, которое со временем омертвит чувства. Что касается детей, то их родители и близкие должны быть готовы принимать любые эмоции ребенка. Он имеет право плакать, расстраиваться, тосковать, злиться. Важно, чтобы рядом были взрослые, которые все это понимают, принимают и говорят ребенку: «Да, ты это чувствуешь, это нормально, мы с тобой».
К: В ближайшее время вы будете обучать украинских психологов. Что это за программа?
Это бесплатная программа Штаба Рината Ахметова, цель которой - помочь максимально возможному количеству людей пережить войну и справиться с психологическими последствиями. Это касается и взрослых, и детей. На сайте Штаба должно появиться объявление о наборе.
