Дарья Касьянова: Мы прошли путь от эвакуации до массовой помощи людям, искалеченным войной
Руководитель проекта «Психологическая помощь детям» Гуманитарного штаба Рината Ахметова Дарья Касьянова к годовщине создания Штаба вспоминает о переломных моментах войны и борьбе за право спасать людей.
Дарья Касьянова, в мирное время руководившая проектом «Сиротству – нет!», рассказала о начале эвакуации из горячих точек Донбасса, об организации крупномасштабного проекта психологической помощи детям и о том, почему люди никогда не забывают тех, кто помог им выжить на войне.
– Дарья, весной 2014 года вы понимали, что на Донбасс надвигается большая беда?
– Нет, такого ощущения не было. Это больше напоминало виртуальную компьютерную игру, в которой я – просто наблюдатель. Весной прошлого года в Донецке возле здания облгосадминистрации уже часто проходили митинги, прямо рядом с домом, где жила моя семья. Но первые острые ощущения того, что все идет ко дну, у меня появились только к середине мая, когда я возвращалась из командировки. Из Киева в Донецк я летела на самолете и, несмотря на то, что всегда боюсь полетов, во время этого испытывала необъяснимое удовольствие, прямо наслаждалась прекрасным видом из окна иллюминатора. И меня почему-то не покидало чувство, что я больше никогда этого не увижу. Так и случилось. 26 мая над Донецком уже летали военные самолеты, гремели обстрелы, началась АТО.
Всех сотрудников благотворительного Фонда «Развитие Украины» попросили выехать из Донецка ради безопасности. Каждый поехал, куда мог. Я с мужем и дочкой отправилась в село Саханка (Донецкая обл.) на дачу. Но все мы продолжали работать удаленно.
– В благотворительном фонде Рината Ахметова вы занимались проектом «Сиротству – нет!». Что изменилось в работе с началом боевых действий?
– В мае 2014-го года Фонд столкнулся с тем, что наши подопечные — детские дома семейного типа, находящиеся в Славянске – попросили, чтобы их увезли. Там развернулись активные боевые действия, и люди не могли выехать сами — они были в шоке, не знали куда ехать, у них не было денег даже на бензин. И мы не могли бросить их один на один с бедой. Так и начался проект «Эвакуация». Тогда мы делали все, что могли. Мы чувствовали, что это жизненно необходимо.
– Кому вы пришли на помощь в первую очередь?
– Сначала мы вывозили детей из домов семейного типа, интернатов и больниц, потом стариков, потом людей с инвалидностью, ветеранов из домов престарелых – это был бесконечный поток. Это было постоянное горе. Анализировать, что мы делаем и какая цель приоритетная, у нас не было времени. Нам звонили круглосуточно. Шел шквал звонков из Донецкой и Луганской областей, люди передавали наши номера телефонов из рук в руки. Люди ждали эвакуации неделями, потому что мы физически не могли доехать до некоторых населенных пунктов, трудно было найти перевозчиков – водители часто отказывались ехать под обстрелами. Бывало, мы только проложим один путь, как узнаем, что там уже перекопано и заминировано. И нужно срочно искать новый маршрут.
Но даже в условиях хаоса мы выстроили действующую систему эвакуации - каждый вечер проводили планерки по скайпу, на которых обсуждалось, что будет дальше, как сделать лучше. Нам удалось договориться с руководителем волонтерской организации Петром Дудником. Фонд оплатил топливо, и его команда вывозила стариков и детей из горячей зоны на частных легковушках и микроавтобусах. Людей набивалось в машины под завязку, вещи приходилось оставлять, они просто не помещались.
Люди обижались, что мы отказывали им в вывозе имущества. Помню одну бабушку, которая все пыталась уточнить у меня, что же ей взять с собой - корову или диван, за который она не выплатила кредит. Старушка плакала, но было очевидно, что ни то, ни другое в легковой автомобиль она взять не сможет. Люди находились в отчаянии, осознавая свое полное бессилие. Каждая такая ситуация была нестандартной, и найти какое-то универсальное решение было невозможно.
– В августе 2014 года Ринат Ахметов принял решение о создании Гуманитарного штаба. Как вы считаете, это было своевременно?
– Когда создавали Штаб, я не вполне четко понимала, зачем. Ведь мы и так вроде справлялись. У нас просто не было осознания реального масштаба этой беды. Мы думали, что все вскоре закончится, а оно нарастало, как снежный ком, вокруг становилось все страшнее.
Сейчас я понимаю, что если бы Гуманитарный штаб организовали хотя бы на месяц позже, было бы гораздо больше голодных смертей и искалеченных детей и взрослых. Ринат Ахметов недавно вспоминал, что о правильных действиях в такой ситуации ему тогда рассказал капитан ФК «Шахтер» Дарио Срна, который сам пережил войну в Хорватии в 1991 году. «Люди забудут о том, когда и кто начал войну, кто и как ее закончил, но люди всегда будут благодарны тем, кто не дал им умереть, кто помог выжить», - говорит нам учредитель Гуманитарного штаба Ринат Ахметов.
Мне кажется, что после окончания войны только человечность и добро останутся на поверхности и, спустя годы, люди осознают, что было сделано Ринатом Ахметовым за это время и каких усилий ему это стоило.
– Во время эвакуации и переселения ваши сотрудники начали оказывать психологическую помощь людям, пережившим травму войны. С какими препятствиями они столкнулись?
– В августе 2014 года у нас уже заработала Психологическая служба Рината Ахметова. И когда наши специалисты пытались помочь переселенцам и беженцам, то наткнулись на проблемы. Эти люди, даже оказавшись в безопасности, все равно нуждались в психологической помощи, у детей были страхи и расстройства. Специалисты Штаба не знали, как помочь в сложных случаях, сталкиваясь с детским горем, быстро уставали и выгорали, покидали эти семьи. Психологи сами были переселенцами, а им приходилось помогать людям в еще более тяжелом состоянии. Такой кризис в кризисе. И тогда мы поняли, что знаний и навыков у психологов недостаточно, нужно что-то делать.
– И каковы были ваши дальнейшие действия?
– Мы начали изучать украинский и мировой опыт по этой теме. Увидели, что существует израильский опыт работы с травмой. Побывали во Львове на международной конференции по травме войны у мобилизованных военнослужащих. Узнали о существовании международной программы «Дети и война».
Когда Штаб Ахметова в ноябре прошлого года решил провести в Киеве двухдневную конференцию по психологии, то стало понятно, что интерес к этой теме огромен. К нам приехали психологи, волонтеры, социальные работники со всех уголков Украины. Стало очевидно, что проблема лежит на поверхности. И тогда мы занялись разработкой программы и подготовкой специализированного курса обучения.
Мы свели воедино все рекомендации и практики украинских и зарубежных специалистов, составили и утвердили план. И с декабря 2014 года по май 2015 года Штаб бесплатно провел обучение на курсе «Травма войны» для 250 лучших психологов Украины. При этом работа психологической службы Штаба на базах с переселенцами ни на день не прекращалась. Теперь, пройдя обучение, психологи признают, что действительно есть простые и эффективные меры для помощи людям, попавшим в беду.
– Трудно переоценить значимость и своевременность этого проекта. Вы стали первыми, кто осознал проблему и нашел верное решение…
– Мне кажется важным, что помимо обучения психологов, Штаб Ахметова еще создал и профессиональную среду, которая в дальнейшем будет развиваться. Знания уже есть, появились и практические навыки, теперь все это будет разрастаться. Опытом наших психологов могут воспользоваться и другие специалисты, которые передадут знания дальше по цепочке.
Все специалисты говорят о том, что четко сформулированный запрос от населения на психологическую помощь появится лет через десять, когда люди поймут, для чего она им нужна. Но чем раньше она будет оказана, чем больше людей будут знать, как справится с травмой войны самостоятельно и чем чреваты последствия этой проблемы, если все пустить на самотек, тем лучше. Нельзя терять ни минуты.
– Где сейчас работают психологи, прошедшие обучение на курсе «Травма войны»?
– В Психологической службе Гуманитарного штаба на сегодняшний день работает 23 психолога, оказывая помощь детям Донбасса по обе стороны линии соприкосновения. Но и остальные специалисты, прошедшие обучение Штаба, это практически 95%, активно работают по этому направлению и применяют полученные знания на практике. Они постоянно советуются друг с другом, перезваниваются, делятся историями сложных случаев.
– В чем отличие психологической помощи людям по разные стороны линии соприкосновения?
– На неконтролируемых территориях Украины психологи Штаба Ахметова работают как поддержка. Мы учим детей, как взять себя в руки, что делать, если тебе страшно, что страх – это нормальная реакция на происходящее, нужно не стесняться этого, а преодолевать его. На мирных украинских территориях мы работаем с переселенцами и прорабатываем уже непосредственно травму войны. Психологи – те же врачи, только лечат души.
К слову, опыт психологов - это хорошая основа для поиска путей примирения. Следующая проблема после травмы войны в Украине связана с отсутствием медиаторов, которые умеют соединять две противоположные стороны, быть посредником для последующей консолидации, поиска компромисса. А если нет медиации, то говорить о примирении, о построении диалога вообще не приходится. Все войны когда-нибудь заканчиваются, и об этом думать нужно уже сегодня. Кто-то должен начать поиск решения проблемы первым.
– Вы все время подчеркиваете, что в фокус внимания Штаба попадают в основном дети. Но есть и взрослые. Кто они?
– Наш фокус, конечно же, дети. Но запрос на помощь взрослым тоже есть. В первую очередь мы помогаем сотрудникам наших активов, которые находятся на передовой. Часто бывает и так, что родители приводят к нам на занятие с психологом ребенка, а у самих - явные симптомы травмы войны. Мы никому не отказываем в таких случаях. Сейчас пошел активный запрос от родителей, приводящих своих детей на групповые занятия в Донецкий психологический центр. Они хотят научиться управлять страхами, контролировать свои эмоции. Мы понимаем, если родители умеют пользоваться такими приемами, то лучше будет и их детям.
– Прошел год. Очень много было сделано. Что будет с проектом Психологическая помощь дальше в рамках Штаба?
– Мы работаем в условиях краткосрочных целей. До конца года мы хотим оказать помощь 100 тысячам детей Донбасса, но понимаем, что возможны ограничения. На сегодняшний день психологическая служба Штаба ставит себе несколько задач. Зайти в школы Горловки, потому что из-за продолжительных боевых действий дети там находятся в критическом состоянии. Продолжать работать во всех детских поликлиниках Донецка и Макеевки, так как больные дети с травмой войны очень медленно выздоравливают и им необходима специализированная помощь. Мобильные группы психологов будут и в дальнейшем выезжать по запросам, которые поступают на горячую линию Штаба. Мы продолжим работу в наших центрах психологической помощи, активно приглашая на занятия детей и взрослых. Всех детей, которые приходят к нам, мы диагностируем и, если видим, что помощь не нужна, то просто обучаем их полезным психологическим навыкам.
Мы хотим поделиться знаниями и опытом со всеми, поэтому сейчас пытаемся сертифицировать в Министерстве образования и науки Украины практический курс по теме «Дети и война». Кроме того, мы сотрудничаем с международниками, которые периодически переадресовывают нам сложные случаи, потому что специфика курса «Травма войны» уникальна.
– По вашему мнению, когда закончится война, будет ли продолжать работать Психологическая служба Штаба в Украине?
– Я абсолютно уверена, что наши психологи всегда будут востребованы. Сейчас в Украине уже формируется культура оказания и принятия психологической помощи. Если раньше человек говорил: «Я не сумасшедший, поэтому не пойду к психологу», то теперь он соглашается принять помощь, понимая, что это принесет облегчение. Поход к психологу - это обыкновенная забота о себе.
Ринат Леонидович запустил проект психологической помощи для людей, для Украины, и этот проект точно будет востребован еще не одно десятилетие. Теперь я точно знаю, что травму войны и вообще психологические травмы можно исцелять эффективно. Возможна синергия с любым мирным проектом, будь то туберкулез, онкология, сиротство – везде нужны психологи.
Не могу сказать, продолжим ли именно мы заниматься психологической помощью в мирное время, но точно знаю, что мы будем горды, что передали потомкам такое достойное наследие. Это не стыдно показать мировому сообществу, и об этом с гордостью можно рассказывать людям и после войны.
